FUCK FACTORY

[responsivevoice voice=»Russian Female» buttontext=»Слушать рассказ онлайн»]

Я вылез с автобуса, в котором меня одолевали мысли об эмиграции. Когда еду в набитом телами транспорте, всегда одолевают мысли об эмиграции. Так вот, вылез с автобуса и пошел в сторону стеклянных дверей под вывеску «Доброе утро, товарищи. Желаем вам успехов в труде». На свежем воздухе уезжать за рубеж уже расхотелось, но появилось желание сменить работу. Поток желающих трудиться, отполированный турникет. Называешь свой номер, получаешь свой пропуск. Как деталь на конвейере. «Ну, здравствуй, завод ебаный (ударение на букве «а») « — каждый день бормочу это приветствие. Зеленая уютная аллея. Наверное, тех, кому нравится здесь работать, вид аллеи действительно радует. Непременная доска почета с двумя рядами цветных фотографий. На ней — застывшие, напряженные лица в морщинах. Что ж они такие все некрасивые? Вот так, повъябуй, как проклятый, лет двадцать пять, через свои руки все пропусти, заслужи уважение коллектива, и тебя, может быть, повесим сюда; а как помрешь, от завода — автобус, гроб справим, венки там, все как у людей, помянут тебя седые заводчане: «Сгорел на работе».

Аллею пересекли рельсы железнодорожных путей и добавились два цеха слева и справа. За ними — еще два. Сворачиваю в один из них, иду мимо работающих станков. Нет, в этом что-то есть. В столицах и заграницах богемные деятели от искусства собирают композиции из железяк, эстетствующая публика смотрит на них, кивает и цокает языками, а здесь — пожалуйста, все готовое. Вот уголок рабочего: обитый клеенкой грубый стол, кружка с облупленной эмалью. На стене черно-белые фотографии из 70-х годов. Красные праздники с мужиками в шляпах (весна, осень) и меховых шапках (зима). Свадьбы, проводы в армию, дни рождения. Белые приталенные рубашки с большими воротниками. Над всем этим — здоровая труба вытяжки с инвентарным номером, написанным через трафарет. Непридуманный соцарт. Хоть сейчас на выставку.

Я поднимаюсь на четвертый этаж к себе в бюро сварки. Начальник уже на месте и сухо здоровается со мной. Это означает, что сегодня я опоздал и вообще, в целом — голимый работник, не оправдываю надежд. Пошел ты на хуй, думаю. Сел за свое место, включил комп и поменял картинку на десктопе, делаю так через каждую неделю. Порылся в столе, взял для видимости работы какую-то бумажку и вышел из нашей комнаты — надо немного прогуляться. Встречаю двух знакомых девонек из БТЗ. БТЗ — это бюро труда и зарплаты. Ира и Лена. Давно уже познакомился, да только не знаю, что с ними дальше делать. Иру или Лену? Одинакового роста, подруги. Лена посимпатичнее Иры, но Ира мне больше улыбается. У Лены лучше фигура, но Ира с большим вкусом одета. А это у нас большая редкость. Бывает, жутко смотреть — молодые еще совсем девчонки, недавно только позаканчивали учебу, а уже натягивают на себя какие-то бабушкины платья, загробные жакеты с огромными пуговицами и тяжеленные пальто, чтобы ходить потом подобно боярыням. Рыдай, «Птюч». Мои штаны кроя «милитари» с карманами на бедрах, похоже, воспринимаются большинством теток, как рабочие, и полученные у кладовщицы. Предел «молодежности» в одежде здешних работающих — это джинсовые рубахи, желательно, заправленные в штаны, можно даже в классические брюки со стрелками. Ире и Лене я, пожалуй, нравлюсь за высокий рост и отсутствие прыщей. Еще на мне надет золотой перстень с позолоченными же часами — а это символы некоторой зажиточности.

— Ну как, труд и зарплату считаете? (Блядь, это в который уже раз я так тупо начинаю разговор).

— Считаем. А у тебя как дела?

Нужно все-таки что-то с ними решить. Иру или Лену? А если их обеих, того? Та не гони. Это в кино так только. Это ж обычные девки с патриархальным воспитанием. Ляпнешь — потеряешь и одну и другую. А хули мне терять? Некрасавицы конечно, так красавицы и не собираются ебаться с инженером-технологом, вдобавок еще хуевым инженером с душой гуманитария и меломана.

Ото чем телка красивее — тем и понтов больше, зачастую даже не совсем обоснованных, и постельной отдачи, соответственно, меньше. Потому что, если есть какие-то рудиментарные задатки симпатичности, сразу все вокруг начинают ей внушать, что выбирать нужно только самых достойных ну и так далее… , а самые достойные у нас известно кто. Вот она и сидит надменная вся, типа «Я — приз победителю», с ней общаться — не хватит ни нервов, ни денег. И еще потом сделает вид, что ничего не должна. Как будто, я ей должен быть благодарен за изысканное общество и светский разговор. А вот не особо красивой волей-неволей приходиться быть и общительной, и некапризной, и сексуально расторможенной. Наша марка, не чета фригидным королевам. Хотя бывают приятные исключения и среди симпатичных. Но это все лошади Пржевальского, вымирающая порода и отлавливать их нет времени. Жить надо быстро и умереть молодым, говаривали когда-то панки, а ныне сытые и состоятельные люди. Мы же, повторяю, займемся среднестатистическими девками.

— Слышьте, девчонки, а вы это… Чем на выходные планируете заняться?

— Да ничем, а что? (Хорошая интонация, пока все нормально).

— Приходите ко мне в гости. (Как можно более безобидным голосом).

— А зачем? (Выражение игривой заинтересованности).

— Чтобы ебом вас переебать, что за глупые вопросы?! (Это я не в слух) Да так, посидим, отпразднуем.

— Что отпразднуем?

— Ну так праздник ведь

— Какой праздник?

— Так этот, ну день, вобщем.

— Какой день?

Ира и Лена, раскрасневшиеся, откинулись и теперь полулежали на диване, пьяно усмехаясь.

— Ну что, Лен, может, соблазним его, — томно предложила Ира. (Ну, началось!).

— Его? А че, можно.

— Я не понял, а чего меня никто не спрашивает?

— Та! Да вас, пацанов, еще спрашивать! Да вас нехуй делать соблазнить можно при желании.

— А вот и нет, — говорю, — я могу даже рядом с вами сесть, и не реагировать на ваши приставания.

Все по плану. Встал и сел между двух разгоряченных тел. Лена положила мне руку на грудь, провела по ней кругом ладонью, сильно прижимая пальцами в серебре. Ира развернула мою голову к себе, приблизила свою и зацедила крепким слюнявым поцелуем. Охуительно. Мой любимый вкус и запах — алкоголя и женской косметики — самые многообещающие признаки приближающегося праздника. Я, насколько мог осмысленно, обнял обеих. Рука Лены, тем временем, пробралась к животу, затем к вздувшимся джинсам, погладила и сдавила бугор материи. Я оторвался от губ Иры, повернулся к Лене и ответил поцелуем и ей. Язык словно погружается в какую-то яму плоти, толкается с таким же скользким хозяином рта, касается зубов. Лена расстегнула мне ширинку, высвободила изнывающий хуй, плотно взяла его. Не спеша, несколько раз подвигала шкуркой. Ира, облизывая и кусая мне ухо, взялась за мошонку, щекотала и терла ниже (Того гляди еще палец в анус засунет. Этого еще мне не хватало).

Целуясь с Леной, я ощутил, что на член нанизался и закачался мокрый рот. Часы пробили шесть, праздник начался. Со стороны смотрится, наверное, очень эффектно: Ладно, ну их на хуй, минеты все эти. Чего-то я их не очень. Как-то не контролируешь все. Да еще понимаешь, что хорошо только тебе, а то, что девки любят сосать — все это хуйня, малистские басни. Вобщем, обуревает ложное чувство вины, достоевщина прямо. Лучше просто трахать, контролировать фрикции, когда быстрее, когда медленнее, и удовольствие поровну. Хотя чисто внешне сосущая женщина смотрится очень впечатляюще. Самое волнующее порно — когда девку ставят раком и она сосет. Торжество мужского превосходства и женского унижения. Для постановки этой пьесы сегодня не хватает друга. Пускай ему и сосет, а я тем временем ее сзади, только потом вряд ли буду с ней целоваться.

При виде подобных сцен у американских феминисток случаются сердечные приступы от огорчения.
Да и не только феминисток. Наши женщины тоже не любят порно. Не любо и все тут. Им подавай «Грязные танцы» какие-нибудь с «Титаниками», чтоб все красиво, в полумраке, со свечами да с цветами. Прелюдия для них важнее самого действа. А нам, «похотливым грязным животным» — даешь жесткое порно. Пришел, увидел, завалил. Или завафлил. А цветы и свечи более уместны на похоронах. Но я опять отвлекся. Забираю Иру от объекта потребления и благодарно целую. Во вкусе ее рта добавилось что-то новое и не очень, по мне, аппетитное. Да, нелегко им приходится — минетных дел мастерицам. Пора раздеваться. Я стаскиваю с них, они стаскивают с меня. Странные метаморфозы. Полминуты назад все это было таким выпуклым и загадочным под гольфиком, а теперь оно буднично покоится и просвечивает в белом лифчике. (Интересно, а как бы ты хотел иначе?!) Стыдно и скучно, как будто в чужой спальне или женской раздевалке. Нет, все-таки я определенно фетишист. До чего пиздато смотрятся крутые бедра в джинсах или кожаных штанах, и какими бледными расплывшимися окороками они выглядят после обнажения.

Ну ничего, и не таких страшных ебали. Прочь эти мысли, девчонки и голыми смотрятся очень и очень. Стараюсь не обделить вниманием никого, хотя Лена мне больше нравится. Как можно нежнее и заботливее целую попеременно четыре груди, два животика, четыре бедра, четыре ягодицы различного типоразмера, две твердых холмика с жесткими, словно неживыми волосами. Сильный запах удерживает меня от куниллинга. Меня кладут на спину, долго гладят и целуют везде, мне не дают.

Наконец Ира садится на мой издерганный член (сначала залупа как слепой щенок, бесплодно тычется в чужую кожу, а потом пальцы хозяйки ловко направляют его в какой-то тайный лаз, и ты уже внутри, в горнице девичьей). Лена на коленях подползает ко мне и опускает мне свой влажный бутон прямо на лицо. Пахнет, однако, изрядно. Издержки профессии. Сделай женщине приятно. Закрываю глаза, раздвигаю руками склизкие складки, языком отыскиваю клитор, лижу и толкаю его кое-как.

Замычала. Кончила. Другая, кажется, тоже. Ну и слава Богу. Теперь и про свой оргазм пора побеспокоиться. Хочется пить. Наливаем и выпиваем.

— Девчонки, (что-то голос сел), а чего вы друг с дружкой не балуетесь, вы же лучшие подруги.

— Да, я Ирочку свою люблю. (Обнимает, по-детски целует в щеку).

— И я тебя, Лена, тоже люблю. (Начинают обниматься и посматривают на меня).

Спасибо вам, растленные американские фильмы, сделавшие лесбийские игры модным явлением. Сегодня я прямо как учитель физкультуры в «Диких штучках». Если бы вы еще были похожи на тех двух девонек из фильма… Да и я, правда, не Мэт Дилон.

Сейчас я нагну Лену раком и буду парить помаленьку, а она пускай не простаивает и лижет у Иры. Рву хрустящий квадратик и наконец-то надеваю презерватив. Всегда неловкая заминка. На лице — смущенная улыбка. Дескать, сами понимаете — беременности, французские болезни. Надеюсь, у Иры тогда все было чисто. По поводу Иры в голову приходит банальность — русская рулетка. Устанавливаю Лену и Иру в рабочее положение как задумал. Нащупываю липкий вход. К счастью, у Лены — сиповка, не придется изгибаться воздушным эквилибристом. В положении раком у девчонок даже самая никчемная и плоская жопа смотрится наиболее выгодным образом, а в данном случае на задницу и в вертикальном положении стакан поставить можно, а раком же все это хозяйство вообще приобретает очертания, противоречащие законам физики и гравитации. Кому-то переходящая в талию и бедра выгнутая спина может и напоминает кость, которую все время грызет и лижет Спайк из «Тома и Джерри», мне же — скорее автомобиль «Победа» сзади. (Интересно, что бы сказали на это Фрейд и Роршарх). Еб твою, вот так отвлекаюсь все время и не кончу никогда, а ведь уже давно толкаю. Дрочить, конечно быстрее, но ебать — престижнее. Лена все время беспорядочно бодает языком и носом в налитую кровью, поблескивающую щель между полноватых бедер подруги.
Ира выглядит вполне довольной. Каждый сосредоточен только на себе. Стонут, охают. На улице матери орут на детей громче, чем шумели сами дети. Как далеко еще до Петушков. Как далеко еще до семяизвержения. Да ведь еще и выпивши, а это сразу по времени умножаем на коэффициент 1, 5. Пациенты сексологических клиник, страдающие преждевременной эякуляцией, искренне завидую вам. Дергаешься как заведенный. Раскачиваешься с все большей амплитудой.

Блядь, выпал. Ничего, ничего, сейчас… Так… Так… Десяток секунд одиночества, а потом опять — юрк в мягкую постельку. И снова скрип, скрип, скрип… Что бы такого вспомнить, чтоб быстрее? Я мокрый от пота

Вот скоро и ОНО. Была когда-то такая передача «Момент Истины». ОНО зарождается где-то в начале ствола, движется к выходу, наполняет пенис мучительным, сладким и торжествующим и, наконец, изрыгается яростными горячими плевками, похороненными в американском латексе. Все. Ура. Некоторое время не вынимаю и продолжаю вяло двигаться, чтобы не было «Нью-Йорк — город контрастов». Потом осторожно вытаскиваю и валюсь рядом с Ирой. Лена ложится с другой стороны. Все устали. Не хочется никуда идти. Лень даже пойти снять гандон и выссаться. Минут через пять подымаюсь и иду в парашу — ссать хочется нестерпимо. Сдираю резинку! и топлю ее в белой пасти унитаза. Прощай, сынок. Ссу. Шумно спускаю воду. Выхожу. Ванна уже занята.

Завтра нам всем троим будет немного стыдно. Им — за то, что напились, повелись и занимались вчера черти чем. Мне — за то, что они непохожи на тех двух девонек из фильма «Дикие Штучки». Вот так и живем — кто кого наебет.

Автор: sexytales (http://sexytales.org)

[/responsivevoice]

Category: Группа