Все мои женщины Часть 17

[responsivevoice voice=»Russian Female» buttontext=»Слушать рассказ онлайн»]»ВСЕ МОИ ЖЕНЩИНЫ»

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. ГАЛА

Часть 1-я

В феврале, спустя два месяца после отъезда Лены, в дом офицеров прислали официального руководителя ансамбля (я-то был и. о. , на общественных началах) . Насколько я понимал момент, худрук нашему коллективу на фиг не был нужен, но… пришла — так пришла. «Пришла» — потому, что женщина. Да еще какая! Забегая вперед, признаюсь: красивее ее у меня никого не было — ни до, ни после. Пусть не обижаются МОИ ЖЕНЩИНЫ за это сравнение, но факт остается фактом. Галина… Гала…

Двадцать пять лет. Фигура, лицо — боже ты мой! Красючка!

Представляя ее нашему коллективу, начальник в конце сказал примерно следующее: «Прошу любить и жаловать! И не обижать!». Насчет «жаловать» — не понял; обижать такую женщину — прямая дорога в ад, а насчет «любить» — это я со всей охотой! Она мне понравилась сразу.

Когда Гала осмотрелась, первым делом пришла к моим солдатикам-музыкантам, ее будущим подчиненным, с намерением провести собрание. Гы-гы! Ребята, ничтоже сумнящеся, заявили ей в открытую: им по барабану, кого прислали художественным руководителем, у них уже есть худрук. Т. е. — я. «Если ты, — говорят пацаны Галине, — хочешь с нами разучить пару песен, мы не против, но по всем остальным вопросам и запланированным тобою нововведениям обращайся к Сяве». Выводят в коридор и показывают на мою дверь, она рядом. «А кто он?», — недоуменно спрашивает Галина. «Художник», — гогочут ребята. «Нет, правда! Вы шутите?». Мотают головами: серьезно! Девка в шоке.

Вот так мы и познакомились.

К ее чести она не стала качать права, поняла, что мы с ребятами давно спелись — в прямом и переносном смысле. Ломать построенное выйдет себе дороже. Поэтому, номинально оставаясь руководителем, реальные бразды правления оставила вашему покорному слуге.

Конечно, она всегда присутствовала на репетициях (сидела в сторонке) , изредка вносила коррективы (часто — по делу) , но, в основном, ее правки и замечания касались какой-нибудь вопиющей (по ее мнению) лажи. И была, по сути права — из всего состава ансамбля музыкальным образованием обладала только она. Спустя некоторое время мы совсем перестали ершиться на ее спокойные и вежливые замечания и признали «своей» до такой степени, что когда она попросила вставить в репертуар три-четыре песни в ее исполнении, мы с радостью согласились, и отрепетировали вещички «как надо». Все остались довольны. Даже начальство, которому не очень нравилось засилие зарубежных песен в репертуаре ансамбля.

В самом начале деятельности в качестве руководителя группы, у меня состоялся разговор, в котором я постарался убедить руководство, что доходы от танцулек целиком будут зависеть от того, ЧТО мы собираемся исполнять. Народ не пойдет к нам валом, если мы будем играть «Во поле берёзонька стояла». Так как деньги от продажи билетов полностью шли в кассу ДО, нач. помялся-помялся, но давить не стал — «бабки» оказались дороже устава и морального кодекса строителя коммунизма.

Наши с Галой корабли шли встречным курсом. Не на всех парусах, но постепенно сближаясь. Несколько раз она приходила в мою мастерскую по рабочим моментам, а потом стала захаживать просто так — поболтать, поделиться новостями. Как-то незаметно она перестала убегать сразу по окончании рабочего дня и оставалась подольше: как правило, сидела с музыкантами или у меня. Отдельного кабинета у нее не было — ей выделили стол в комнате председателя женсовета части, но та была настолько зловредной стервой, что ужиться с ней не мог никто. Галина, естественно, тоже.

Конечно, она мне нравилась. Как только я увидел ее в первый раз, сразу подумал: «Классная! Класс-на-я!! Но… не для меня». Честно говоря, тушевался — уж слишком красивая была женщина.
Таких обхаживают мужчины другого порядка, с иной внешностью и положением, я им был не ровня. Скоро выяснилось, что моя самооценка оказалась заниженой.

Наши дневные и вечерние посиделки привели к тому… к чему и должны были привести — взаимная симпатия переросла в увлечение, оно, в свою очередь, толкнуло нас в объятия. Когда мы оба поняли, что ХОТИМ друг друга, то стали искать безопасный вариант. Конечно, можно было бы плюнуть на всех и вся, и слиться воедино прямо у меня в мастерской. Но такой вариант относился к категории «авось пронесет!». Я вообще не приемлю подобного. Закрытая на ключ дверь, двое внутри — это мгновенно вызвало бы не просто подозрение, а недвусмысленно сказало бы окружающим, ЧЕМ мы там занимаемся. Подобные отношения между женатым мужчиной и замужней женщиной всегда воспринимались обществом как нарушение морали. Приплюсуйте сюда и еще один серьезный аргумент «против» — муж Галины был страшный ревнивец! Наш роман мог серьезно подставить Галу.

Ее муж приходил в ДО с проверкой во время работы, а также в обязательном порядке встречал по окончании. Если она предупреждала, что задерживается, то приходил к назначенному времени. Мужик держал под контролем каждый ее шаг. Поймали бы нас с поличным, поднялся бы скандал. И обоих вытурили бы из Германии в два счета. Кто читал предыдущие главы, помнит: я и так висел на волоске за инцидент на таможне, второго «залёта» мне бы точно не простили!

А по дому офицеров уже поползли слухи, что «худрук слишком часто захаживает к художнику… да еще после работы… наверняка, крутят роман». Само собой разумеющееся, доброхоты донесли компромат до супруга Галины.

В один из вечеров (кажется, была пятница) в мою дверь постучали и вошел Галкин муж. Ранее официального знакомства с ним не состоялось: видел, как он приходил, пару раз возвращались в часть вместе. «Здрасьте!» — «Привет!». «Как дела?» — «Нормально» — в таком ракурсе. А тут припёрся в мастерскую.

Поздоровался, спросил, где Галина? Я че-то делаю, не в носу ковыряюсь, он видит, что занят. Он это сечёт. Отвечаю, что пересекались с Галиной час назад (истинная правда!) , где сейчас — не в курсе. Но он не уходит. По его поведению догадываюсь, что настроен выяснить: насколько слухи о наших шашнях соответствуют действительности: брешут или донос не без оснований? Ясно. Никому не хочется записывать себя в рогоносцы, таких желающих нема!

«Мало ли, что болтают! Может, сплетни всё?», — примерно так размышлял Гена (так его звали) . Чтобы предстать в более благопристойной роли, он решил, что вариант с мужской дружбой — наилучший выход. Втереться ко мне в доверие, а там, бог даст, чё-нить да выплывет… если есть ЧЕМУ выплывать. В принципе, его монолог в тот вечер свелся к предложению законтачить плотнее.

Не посылать же его на три буквы? Я согласился.

Конечно, какие к чёрту приятельские отношения, когда он постоянно рыщет глазами в поисках улик, вслушивается в твою речь, выискивая нестыковки! Несколько раз заходил, чтобы пригласить меня «дерябнуть» — этакий жест доброй воли… со злым умыслом. Или злой умысел не у него, а у меня? . .

«Просек я тебя, Геныч! Что? Пьяный выболтает быстрее? . . Хмырь ты болотный!».

Он изначально не мог мне понравится. Потому, что был мужем Галины. А своей дурацкой хитростью, шитой белыми нитками, окончательно определил моё к нему отношение — «чмо!». Гена и с виду был, мягко говоря, «не ахти». Я еще удивлялся: что в нём могла найти такая красавица, как Гала? Валенок, а не мужик!

«Может он трахальщик отменный? Тогда понять можно», — мелькала мысля. Как выяснилось позднее — увы, нет. «Увы» — цитирую саму Галину, от себя не приписал ни буквы.

На выходные он постоянно тёрся в ДО, хотя мужик явно не тянул на любителя гульнуть-покуролесить. Впрочем, какие у нас особые развлечения? Танцы, буфет, кино два раза в неделю — вот и вся программа увеселений.
Интересные фильмы привозили редко, в основном крутили советские, 5-10 летней давности.

Правда, однажды киномеханик добыл у немецких коллег бестселлер — документальный фильм о шведской группе «АВВА». Естественно, просмотр организовали чисто для своих — работники ДО, плюс несколько особ, приближенных к телу начальника. Лично я фильм посмотрел с огромным удовольствием! Перевода не требовалось, т. к. он практически состоял из клипов, снятых во время большого турне группы — от Европы до Австралии. В общем, единственное светлое пятно из воспоминаний о кино, увиденном в Германии.

Нет, вру! Вспомнил! Как-то с Париным мы попали в берлинский кинотеатр, увидели афишу с надписью «Еrotic» — и ломанулись. То, что все диалоги шли по-немецки — мурня, главное — вы нам тело покажите! Не скажу, что крутое было диво, но кайф словили, в Союзе ТАКОЕ не увидишь! Никаких крупных планов гениталий, но и сисястые тёлки, сверкающие задницами на широком экране — уже НЕЧТО для советского зрителя!