Пустое сердце (История одной девочки) Часть 1

[responsivevoice voice=»Russian Female» buttontext=»Слушать рассказ онлайн»]Я, как обычно, гуляла со своим миттельшнауцером после уроков в компании своего плеера. Погода в тот день была моя любимая: серое небо, куда-то неспокойно бегущие облака, с неба сыплет мокрый снег, присыпая уже подтаявший. Довольно тепло. Такая погода в сочетании с моим любимым городом обычно сообщает мне состояние равновесия. Я пришла на детскую площадку, в дальний её угол, привязала собаку к качелям, залезла ногами на сиденье качелей и стала раскачиваться. Я смотрела поверх строящегося нелепого разлапистого детского сада на башню какого-то НИИ.

Я думала о своём, в основном о том, что мне не хватает мужского внимания. Я лично считаю себя симпатичной: пушистые полурусые волосы, кошачьи большие глаза, в меру круглое лицо, небольшой носик и красивые губки. Фигурка тоже ничего: уже сформировавшаяся. У меня есть поклонники в деревне, но здесь, в школе — никого. Мои одноклассники все ещё на уровне класса восьмого. Подруг у меня несколько есть, но они — на втором месте по шкале моих интересов, а на первом месте — мальчишки, они проклятые… Во мне есть одна гадость, которая мне жутко мешает — стеснительность. Подойти заговорить с кем-то, выяснить что-то, записаться куда-либо — жуткая проблема. И к тому же я не знаю, что я хочу. Из-за этого я довольно часто ссорюсь со своими друзьями.

Такие мысли, как облака, бежавшие по небу, сменялись в моей голове, постоянным оставалось только одно желание, в котором я боялась себе признаться: я хочу парня, нет, много парней, и все мои…

Тут вдруг выглянуло солнце и озарило меня, я подставила своё лицо под его по необыкновенному тёплые и ласковые лучи. Я почувствовала, что всё внутри меня меняется. Где-то в глубине моей души зазвучал тёплый, приятный голос:

«Отныне все мальчишки будут твои и девчонки не будут тебе завидовать. Успехов, Люсечка…»

Я решила, что это была галлюцинация, плод моего больного воображения: к тому времени уже никакого солнца и в помине не было, серо-розовые облака всё также двигались по небу. Поднялся сильный ветер, бросая мне в лицо липкий снег. Я пониже надвинула капюшон своей куртки, отвязала собаку и пошла домой. Я уже и забыла о странном происшествии.

На следующий день, когда я пришла в школу, дежурные у входа вежливо открыли мне дверь и улыбнулись, как старой знакомой. Все мальчишки, которых я встречала на пути, с первого по одиннадцатый класс, заворожено смотрели мне вслед. В классе сосед мой по парте поцеловал мне руку и на полном серьёзе сказал, что я хорошо выгляжу. Я слегка обалдела и подумала, что он прикольнулся, но каждый парень, который входил в класс, целовал у меня руку и говорил что-то приятное, это уже не было похоже на прикол, но я всё равно ждала какого-то подвоха. Девчонкам-одноклассницам всё происходящее было абсолютно параллельно. На первом же уроке мне пришла записка: «Люсечка, я тебя люблю, умоляю тебя, подожди меня в нашем кабинете после уроков. Митя» Я оглянулась на него. Это был первый красавец в классе и с его стороны было слишком жестоко так пошутить. Но его взгляд был влюблённо-отсутствующий, лишь когда наши взгляды встретились, он оживился. Вот это да!

В течение урока мне пришло ещё несколько точно таких же записок только от других мальчишек. Удивительно!

Конечно, я осталась после уроков. Это было массовое признание в любви. Все мальчишки молили меня о том, чтобы я обратила на них внимание. Во мне что-то разгорелось, от моей стеснительности не осталось и следа. Я хотела их всех. Я оставила тех, кто мне больше нравился, и сказала им: «Несите меня на стол.» Они беспрекословно подчинились.

— А теперь целуйте меня!

Я закрыла глаза и почувствовала как кто-то раздвигает языком мои губы, кто-то целует щёки, уши, шею, расстёгивает мою одежду… Мне было очень приятно, необыкновенно приятно от прикосновения нежных пальцев, ласкавших и щекотавших моё тело, соскучившееся по ласке и неге.
Чьи-то руки мяли мою грудь, возбуждая во мне токи удовольствия.

— У тебя прекрасные ноги, — шепчет Мишка,

— А бёдра, — вздыхает Андрей.

Они раздвигают мои ноги, я чувствую, как в меня входит что-то тёплое, живое, я вскрикиваю от боли, которую мне этот предмет причиняет и…

….просыпаюсь. В своей собственной постели. На простыне мокрое пятно. Нет, не месячные, и описаться я вроде не могла. Отдышавшись, я прихожу в себя и отрубаюсь уже до утра.

Мои младшие братцы-кролики, как я их называю, как всегда не дали мне спокойно жить.

— Люся, а что это ты во сне кричала: «Целуйте меня, раздевайте меня!»? Что это тебе снилось? — спросил Миша, подмигивая Сашке.

— Да, небось, порнуха. Как её там трое, нет четверо, да весь класс того-этого на учительском столе. — Радостно-возбуждённо завопил Сашка.

Они были правы, за что и получили по подзатыльнику.

— Мама, она нас бьёт! — возмутились наглые дети.- Всю ночь сама не спала и нам спать не давала,- они заговорщицки толкнули друг друга локтями, — а теперь и срывает на нас плохое настроение.

— Змеи подколодные! — Не выдержала я.- Взрастили в своём коллективе.

— Ну ладно, ладно, детка, не злись. — Сдался Мишка, видя, что я собираюсь дать ему ещё один подзатыльник.

В школе всё было, как обычно, только со мной сел парень моей подружки Ирки, Валерка, видимо они в очередной раз поссорились. На его место к Ирке села Ольга, раньше сидевшая со мной. Насчёт Валерки я особых иллюзий не питала, но против ничего не имела. Он был бабник, несмотря на то, что особой красотой он не отличался и два передних зуба у него были вставными. Он был довольно назойливым, а в компании девчонок он порой становился невыносимым. С Иркой у них был бурный роман, он был её первым парнем, и за то время, что она была с ним, она сильно изменилась в лучшую сторону. Однако, через некоторое время у них были такие же бурные, как и их роман ссоры. Я знала также через третьих лиц, что у Валерки была ещё пара девчонок на стороне, запасные варианты, и от него были без ума почти все десятиклассницы, с которыми он охотно общался. Валерка всегда выскакивал к доске на всех уроках независимо от того, знал он что-нибудь или нет. Подводя итог, он был умный, но назойливый.

Он сел ко мне. Нельзя сказать, чтобы я была особенно против. А он уже освоился и стал вести себя почти по-хозяйски, как раньше с Иркой. Практическая польза от него, несомненно была: он мне помогал решать задачи и подсказывал, если я что-то не знала. Но мне было как-то неудобно перед Иркой, мы же вроде подруги.

В классе жизнь текла своим чередом. Часть народу тормозила, часть сходила с ума. Мальчишки, как всегда, пропадали в гараже, видимо, кроме них чинить машины было некому. Лена с Анютой, были в своём репертуаре: одна строила глазки Лёне с Димой, двум приятелям, которые считали себя самыми «крутыми» в классе, и отпускала плоские шуточки. Другая же (она тоже считала себя лучше всех, а на самом деле была довольно вульгарной и противной)- с кислой физиономией списывала у кого-то алгебру.

Домой мы шли всей толпой — я, Ирка, Ольга, Валерка и Мишка. (Мы все жили в одном углу.) Валерка свободной от сумки рукой обнимал меня. Ну и пусть. Мне не жалко. Когда мы расставались у подъезда, он аккуратно притянул меня к себе и поцеловал в губы, но без языка. Всё бы ничего, только он перед этим накурился.

***

Я опять качалась на своих любимых качелях, слушая плеер и от делать нечего рассматривая прохожих. Собака моя любимая бегала где-то рядом. Качели находились не так уж далеко от прохожей части, но не так уж и близко, так что я была не очень заметна.

Вот проплыло большое серое облако меха, из которого выступала весьма объёмная дама, которая вела за руку маленькую худенькую девочку, на которой было надето по меньшей мере несколько кофт, две пары рейтуз, колготки, две куртки.
В другой руке дамы был поводок от микроскопической лохматой собачки. Я искренне посочувствовала девочке: меня так никогда не закутывали, даже в сильный мороз. Затем показались двое ребят из параллельного класса: красавец-брюнет Максим, со слегка орлиным носом, жгучими карими глазами. Он ещё не особо сознавал свою красоту и девчонки у него были на втором, если не на третьем месте. Рядом с ним шла Тараторка, Людка Пирогова. Она была славна своими кривыми ногами, назойливостью, способностью произносить около двухсот слов в минуту и манерой хорошо но довольно банально одеваться. Она не была особенной красавицей, но её египетская стрижка под пуделя ей шла. Максим не имел особо ничего против неё и позволял ей на себе виснуть. Сейчас она что-то ему доказывала, он ей лениво отвечал в промежутках, когда она переводила дыхание. Они остановились около его дома (ей надо было идти через площадку она жила в соседнем доме со мной). До меня доносились их голоса: они явно ссорились:

— Слушай, отстань от меня. Далась тебе Нинка! Да нужна она мне как рыбке зонтик! Я действительно был у Вовки. Не могу же я всё время уделять тебе. У меня кроме тебя ещё дел много.

— Ну и не надо! Без сопливых обойдёмся! Ты думаешь у меня кроме тебя больше никого нет?

— Ещё бы! Ты ведёшь себя, как течная сучка! Иди к кому хочешь, пусть тебя на части рвут, я им не соперник. Я лучше найду кого-нибудь поспокойнее и поскромнее.

— Да-да, найди себе ботанку какую-нибудь, это самая подходящая тебе пара.

— Да уж она хоть не будет задницей крутить перед каждым встречным и всюду лезть.

— Ну! — Людка топнула ножкой и засеменила, виляя бёдрами к своему дому.

Я усмехнулась. Моё сердце тихо радовалось. Я считала, что Максим заслуживает кого-нибудь получше. Мы с ним были немного знакомы: как-никак жили в одном районе, учились в параллельных классах и наши родители довольно хорошо знали друг друга. Мне нравилась его старшая сестра.

Я посмотрела сначала на башню НИИ, затем на небо, по которому бежали облака. Мне показалось, что я опять вижу солнце. Собака моя играла с пуделем, я о ней не беспокоилась; в моих ушах играла музыка, унося меня куда-то далеко и я ничего не слышала кроме неё, почти отключившись. Тут мои глаза закрыли чьи-то руки. От неожиданности и испуга я стала вырываться и чуть не упала с качелей, но меня подхватили. Не успела я опомниться, как меня опять поцеловали. Но на этот раз губы были более мягкими, с приятным привкусом и я стала втягивать их в себя, помогая языком. Мне это жутко нравилось. Я вспомнила Сашку, разбившегося этой осенью на мотоцикле, он был моим парнем в деревне, с ним было примерно так же хорошо целоваться, я до сих пор не могу поверить, что его нет. Но меня больше смущало другое: мне очень не хотелось, чтобы Людка расцарапала мне физиономию. Я оторвала от себя Максима, а я откуда-то знала, что это был он, и сказала ему:

— Это, конечно, очень хорошо, ты мне нравишься, но перспектива ходить с расцарапанной Людкой физиономией меня не привлекает. К тому же я не понимаю этого внезапного интереса ко мне: ты что, хочешь доказать Людке, что ты не останешься один? Так вот, если это так, найди кого-нибудь другого. Пока, пупсик,- я чмокнула его в щёчку и удалилась, прихватив свою собаку. Это говорила не я, а проснувшаяся во мне опытная кокетка, весьма искушённая женщина (и откуда она во мне взялась?).

Подсознательно мне это не очень нравилось. Я чувствовала, что Максим у меня на крючке. Эти мальчишки такие одинаковые! Мне девчонки больше нравятся всё-таки. Нет, конечно же, я больше всего на свете люблю себя красивую. Ну ещё некоторых родичей и собаку. А к Максиму я чувствую лишь здоровое сексуальное влечение.

Как я и думала, Максим побежал за мной.

— Стой, Люська! Подожди!

— Что ещё? — я остановилась и спокойно посмотрела на него.
Влип очкарик.

— Люська, у тебя есть компьютер?

— Да. — Он шёл издалека. Я решила помочь ему. — Ты проходил «Гэг»?

— Да, весь. Это моя любимая игра. — Обрадовался он, ухватившись за соломинку.

Я вспомнила, что сегодня была пятница и последний день перед новогодними каникулами. Всё семейство собиралось к маминой сестре в Малаховку на уик-энд. Мне туда не хотелось: я бы с удовольствием отдохнула от моих братцев.

— Ты не мог бы мне помочь пройти его?

— Да, с удовольствием. Приходи сегодня ко мне, у меня все на выходные уезжают. Я тебе позвоню, если ты, конечно, не пойдёшь на дискотеку.

— Нет-т, я не любительница. И вообще лучше ты ко мне, а то девице неприлично по мужчинам шляться. Ну ладно, я звякну.

Мои довольно спокойно восприняли то, что я с ними не поеду. Но всё-таки странно это как-то странно: на Максима это не похоже, хотя… в тихом омуте черти водятся.

Максим пришёл ко мне с розочкой и бутылочкой вина, как подобает. Розочку я поставила, винцо мы распили с фруктами. Затем мы пошли в мою комнату. Он сел в вертящееся кресло у компьютера и включил «Гэг».

— Садись ко мне, — он усадил меня к себе на колени. Мы играли, а я чувствовала, что мне уже не до игры. Сама необычность ситуации подогревала меня, мне стало жарко, мозги потихоньку стали работать в одну сторону. Максим думал о том же. Его губы коснулись моей шеи, мы откинулись назад, я незаметно повернула рычажок, спинка стала горизонтальной и мы откинулись назад.

— Я люблю тебя, — шептал Максим, — ты необыкновенная, я хочу тебя, чёрт возьми!

— Я тоже люблю тебя, ты нечто! — я нежно прикусила его за ухо. Я целовала его, он меня. Руки его забрались ко мне под водолазку, и его пальцы щекотали мне живот. Я слабела с каждой секундой. Он встал и перенёс меня на первый ярус двухэтажной кровати братцев. Я на подсознании ласкала его, затем я расстегнула лифчик и направила его руки куда надо, он стал сжимать мои полные холмики, теребя затвердевшие горошинки. Мне стало очень щекотно между ног, я почувствовала, что скоро приближусь. Рука инстинктивно полезла в джинсы, я стала помогать себе, выгнулась. Мне захотелось что-то пососать, я открыла рот. Максим засунул туда свой палец, не переставая ласкать меня. Я от удовольствия прикусила его палец. Он выдернул его.

— Ах ты негодница, — сказал он на выдохе. Он был тоже возбуждён, его глаза были мутные, как и мои. — За это ты у меня отсосёшь!

Он положил мою руку на свою ширинку. Она была горячей и влажной. Я села на неё верхом и стала тереться. Он меня скинул и поставил у себя в ногах. Мы расстегнули молнию джинсов, я, слегка робея и смущаясь, вытащила его член. Я была немного напугана, мне никогда не приходилось видеть этот инструмент так близко. То есть я как-то была в интимной близости с одним, но тогда я не видела член вблизи. Не скажу, чтобы мне это особо понравилось. Но теперь мне понравилась эта игрушка, я лизнула её. Максим, к счастью, догадался помыться. Я отодвинула кожу, прикрывавшую головку, вниз, взяла эту штуку в рот и стала двигать головой вверх-вниз, прижимая язык к основанию головки. Музыка, которую я поставила — Laibach, помогала мне сохранять ритм. Я закатила глаза и взглянула на Максима. Тот расслабился, раскинув руки, глаза его были прикрыты, он ушёл в мир собственных ощущений. С его приоткрытых губ время от времени срывались слова:

— Так… хорошо.. оч-чень хорошо… да, да, язык…

Член его напрягся, я почувствовала, что он скоро кончит, я ещё сильнее прижала язык к его члену, слегка щекоча его. Дыхание Максима участилось. Я старалась изо всех сил. Мне доставляло удовольствие сознавать, что счастье мужчины в моих руках. Я особого возбуждения не ощущала, мне просто нравилось это занятие. Я слегка помогала себе рукой.

— Ну же, давай, … давай… о-ох!- инструмент в моём рту задрожал и изверг небольшую порцию вязкой жидкости, слегка солоноватой, по вкусу напоминавшей мидии. Я проглотила её без остатка, облизав поникший член Максима. Тот лежал без движения, тяжело дыша. Эта процедура слегка уморила его. Я стала целовать его руки, инструмент, лицо.

Тут распахнулась дверь и вошла, слегка постукивая когтями об пол, моя собака. Он, как и все миттельшнауцеры, был очень любопытным. Он подошёл ко нам, лизнул меня в ухо, понюхал инструмент Максима, лизнул его на всякий случай.

— Ой, что это?- встрепенулся Максим.

— Это Джонни, — сказала я, хихикая.

Джонни тем временем стал ходить кругами, рычать, требовать, чтобы с ним играли и не хотел уходить. Вслед за Джонни, величественной походкой, полная собственного достоинства, гордо неся свой хвост, вошла её королевское величество сиамская кошка Агнесса, кремово-коричневая, с чёрными ушами и кончиками лап и хвоста. Она презрительно посмотрела на Джонни, фыркнула, и грациозно вспрыгнула на диван. Агнесса подошла к Максиму, уселась рядом с ним и удостоила нас своим королевским взглядом. Она тоже была жутко любопытная, но считала ниже своего достоинства открыто проявлять свой интерес к происходящему. Агнесса сочла наше занятие недостойным, но осталась наблюдать его.

— Да у тебя целый зверинец, — сказал мой гость, застёгивая ширинку и щекоча Агнессу за ухом.

— Не оскорбляй её величество.

— В тебе что-то есть от неё.

— Возможно.

— А это кто?- он указал на вошедшего сиамского кота Джеймса, вошедшего вслед за своей половиной.

— Это принц-консорт.

— Смотри, он ревнует, — Джеймс уже вскочил на диван, и отпихивал головой руку Максима, гладившую Агнессу.

— Агнесса по-моему влюбилась в тебя. Вообще, женщины от тебя без ума. — Кошка уже мурлыкала, закрыв глаза, устроившись на коленях у моего гостя; она сидела на руках только у моей мамы да и то в виде исключения, остальным же она редко позволяла себя трогать.

— Извини, милая, — Максим осторожно опустил на пол её величество, — но как-нибудь потом.

Наконец мы избавились от всех животных и плотно закрыли дверь.

— Агнесса очень похожа на тебя, — проворковал Максим, целуя меня и прижимая к себе. Я таяла и уносилась куда-то далеко, где было очень хорошо. Я заглянула к нему в глаза и мне показалось, что мы стали одним целым. Он робко взял мою руку и поцеловал её. — Я люблю тебя, Люся, тебя вообще надо было назвать Ирэн, ты чем-то похожа на героиню Голсуорси, ты необыкновенная.

— Я тоже люблю тебя… — я положила свою голову ему на грудь, он рассеянно перебирал мои волосы.

Мы сидели в каком-то оцепенении, не желая его стряхивать с себя. Вскоре, а может через час или два, в дверь тихо поскреблись. Я очнулась, встала и открыла дверь.

Это был Джонни, который явно намекал насчёт погулять.

— Слушай, Максик, пошли с ним выйдем, уже семь часов, а то скоро наши пойдут с дискотеки, я не хочу неприятностей с Валеркой, твоей амёбой и прочими.

— Валерка — это тот, что со вставными зубами?

— Ну да, он сегодня ко мне вдруг пересел, потом поцеловал, предварительно обкурившись.

— Да я ему физиономию набью!

— Я не сомневаюсь, только мне не хочется конфликтов и лишних разговоров.

— Ладно, пошли.

Мы пришли на мою любимую площадку, залезли на качели. Было очень уютно: шёл крупный снег, окутывая всё вокруг, небо было затянуто облаками, поэтому оно было различных оттенков из-за отражаемого им света.

— Слушай, — спросил мой друг, — а ты когда-нибудь, ну,.
.. того (извини за нескромный вопрос)?

— Да, было…- сказала я, подумав. Это вызывало во мне воспоминания прошлого лета, весьма болезненные в некоторых местах. — Ты знаешь, мне стоило таких трудов забыть то, что произошло, но наверное мне будет легче, если я тебе это расскажу.

— Ну если так, то не надо.

— Ладно. — В моих глазах выступили слёзы, я украдкой смахнула их и начала безразличным тоном. — Всё началось позапрошлым летом. У меня в деревне было несколько знакомых парней, друзей детства, что называется, но затем один стал обращать на меня особое внимание. Он был довольно симпатичным, (мы с ним впервые поцеловались) весёлым, общительным. Этим летом он мне признался в любви. Я думала, что это так, верила ему и думала, что тоже люблю его. Как-то раз мы сидели всей компанией возле костра у речки, (а мы там даже ночевали в палатках) пели песни, Женька, его так звали, обнимал меня, мне было очень хорошо рядом с ним, я чувствовала, что меня к нему тянет, мне хочется стать с ним чем-то одним, я не знаю как это объяснить. Он мне шёпотом предложил прогуляться, мы незаметно покинули свою компанию. Мы стояли на крутом берегу речки и любовались закатом, а он был необыкновенный, кровяно-красный, с оранжевыми отблесками. Женька поцеловал меня и посмотрел мне в глаза. Я почувствовала дрожь во всём теле и слабость в коленках. Затем мы стали в шутку сталкивать друг друга с обрыва. Женька схватил меня в охапку и мы с ним вместе упали на траву. Его губы целовали мою шею, я закрыла глаза и стала ласкать его спину. Он задрал короткий топик и стал … О-опс. Я кажется далеко зашла?

— Нет, нет, продолжай, — сказал Максим странным тоном. Его дыхание было прерывистым, глаза нездорово блестели. — Оч-чень интересно. Не стесняйся…

— Он стал ласкать мои холмики, затем целовать и теребить их кончики языком. рука его спускалась ниже, я ей не препятствовала. Мне было немного неприятно из-за колючей старой травы, но это не мешало мне наслаждаться ласками Женьки. Он поднял мою короткую юбку и снял с меня трусы, я не сопротивлялась. Знаешь, его пальцы были очень нежными и приятными. Помню, мне было очень щекотно там, внизу. Затем что-то толстое полезло в меня, причинив мне боль, но я терпела и не подавала виду, что мне неприятно. Женька слегка постанывал, шевеля во мне этим своим инструментом, шептал мне, чтобы я расслабилась, я пыталась… Постепенно я стала ощущать какое-то удовольствие от этого предмета, что находился у меня внутри, мне было очень уютно и не хотелось его из себя выпускать. Но тут Женька вытащил его и что-то тёплое и липкое растеклось у меня по животу. «Хорошо.. очень хорошо… спасибо…» прохрипел он и отвалился набок обессиленный, закрыв глаза. Я встала, надела трусы, поправила одежду, спустилась к воде и принесла немного, чтобы привести Женьку в чувство. Больше мы этим в тот вечер не занимались, а просто бродили по краю леса. Я тогда была ещё наивная, и многого не знала. Каким-то чудом я не забеременела. Потом в Москве, я нашла на компьютере много разной литературы на эту тему. Но это к делу не относится. Конечно, я была счастлива тот недолгий период времени, пока не появилась Дашка, девчонка, которая много лет уже не приезжала. А тут вдруг заявилась и Женька постепенно переключился на неё. Я сначала не придавала особого значения тому, что они часто стали общаться. Но как-то вечером я пришла к Женьке, его мама сказала, что он ушёл с Дашкой. Я заглянула в сарай, на сеновал. Нетрудно догадаться, что я там увидела. После этого я перестала с ними общаться. Что я тогда пережила, описывать не буду. Я ощущала, как будто у меня что-то украли, нет, скорее это был ток, подобный тому, который возникает в катушке, когда из неё вытаскивают магнит. Лето кончилось, я старалась забыть Женьку, это мне почти удалось, как однажды мне позвонила подружка из деревни, Машка, кажется, и сообщила, что Женька с Дашкой разбились на мотоцикле. Женька насмерть, а Дашка до сих пор лежит в больнице в тяжёлом состоянии. Я старалась выкинуть это из головы, некоторое время я была совершенно безразлична к мальчишкам, а затем во мне что-то загорелось, и огонь влечения вспыхнул с удвоенной силой, мне уже очень трудно совладать с ним… Ладно, пошли домой. Я есть хочу.

— Пошли…

На самом деле я шестым чувством ощутила, что народ скоро покинет дискотеку. Моя природная осторожность взяла верх.

Дома весь мой зверинец стал намекать на то, что неплохо было бы поужинать. Я попросила Максима вскипятить чайник и перемешать в миске мясо с кашей для собаки. А вот за кошачьей едой мне пришлось идти на балкон. Максим из любопытства увязался за мной. Я пошла на северный балкон через комнату родителей. Этот балкон заворачивал за угол, примыкая к соседям, поэтому он был более объёмным, чем тот, в большой комнате. Склад еды для животных был в дальнем его углу. У меня мелькнула шаловливая мысль.

— Хочешь, посмотрим, что соседи делают?

— Пошли, — откликнулся Максим.

Я осторожно отодвинула старую дверь, прикрывавшую довольно большой проём между балконами. Мы осторожно пролезли. Из комнаты доносились странные звуки. Адреналин и любопытство подгоняли нас. Я осторожно заглянула в окно. Там на стуле сидел, откинувшись на спинку парень лет двадцати пяти, перед ним на коленях стояла красивая женщина и упоённо сосала его мясистый член, который то появлялся у неё изо рта, то исчезал в его глубине, время от времени она поправляла рассыпавшиеся золотые волосы. Во мне возникли противоречивые чувства: с одной стороны мне было стыдно за соседей перед Максимом, а с другой стороне жутко завидно: мне тоже захотелось близости с мужчиной.

— Смотри, — шепнула я Максиму.

Тот осторожно заглянул, видимо, он чувствовал то же, что и я. Мы, как завороженные, стояли и смотрели. Максим прижал меня к себе, я почувствовала его тёплую ширинку. Я решила, что пора возвращаться, но тут парень в комнате напрягся, застонал и откинулся назад, закрыв глаза. Женщина поднялась и вытерла губы. Я её несколько раз встречала раньше, она действительно была достойная: чёткая фигура, манящие глаза, чувственный ротик, цвета полуспелой вишни — конфетка одним словом. Она повернулась к окну, но нас не заметила. В её глазах был безумный блеск опьянённой желанием женщины. Мужчина лежал почти без сознания. Женщина достала откуда-то наручники, и сковала ими мужчине руки за спиной, а пока он не пришёл в себя, привязала его к стулу и заткнула ему рот. Я услышала, как она сказала:

— Я хочу как можно дольше жить и оставаться молодой, а для этого я должна выпить как можно больше мужского сока и крови. Извини, я тебя подоила и вся твоя сила и твой дух должен перейти ко мне. Когда ты будешь умирать, я поцелую тебя и твой дух перейдёт ко мне.

В глазах парня, привязанного к стулу был страх и неподдельный ужас. Мы с Максимом в переглянулись и молча решили, что парня надо спасать от этой маньячки. Женщина вышла, видимо за ножом. Меня осенила идея.

— Пошли! — шепнула я Максиму.

Мы рванули в мою комнату, я достала весь арсенал моих братцев, отправила Максима заправлять водой пистолеты, сама засунула шариков в автомат и взяла железный пистолет с пистонами; захватив с собой всё это а также широкий скотч, валявшийся на подоконнике, мы отправились к соседям.

— Мне страшно, Максим, — шепнула я ему,

— Мне тоже не по себе, но что оставить его умирать, что ли?

Мы пошли на дело. Женщина уже занесла над несчастным острый кухонный нож для шинковки капусты. Я застыла: страх парализовал меня. Но Максим выхватил у меня железный пистолет, размахнулся и разбил окно.

Затем он помог себе ногой и мы скоро очутились в комнате. Женщина была на некоторое время выбита из колеи, Максим наставил на неё пистолет, она выронила нож. Она явно не понимала, откуда мы взялись. Мною руководил какой-то инстинкт, пришедший на смену разуму. Под его влиянием, не дожидаясь, пока женщина придёт в себя, я с силой ударила её в живот, она согнулась и осела на пол, мы с Максимом быстро связали её скотчем, затем развязали молодого человека, сбрызнув его водой из пистолета. Я чувствовала, что ещё немного и я не выдержу: мои нервы были на пределе. Мы вылезли из окна, предоставив их самим себе, пролезли к нам на балкон. Вздох облегчения вырвался у Максима, затем у меня. Перед моими глазами вдруг поплыл цветной туман, я почувствовала слабость, всё закружилось и я провалилась куда-то.

— Ну слава Тефалю, очнулась! — Сказал Максим, сбрызгивая меня водой из пистолета.

— Эй, прекрати!

Я обнаружила, что лежу на кровати в комнате родителей с расстёгнутой блузкой и лифчиком. Я чуть приподнялась, критически оглянула себя и укоряюще посмотрела на Максима. Тот виновато развёл руками.

— Я хотел обеспечить тебе доступ воздуха.

Я посмотрела ему в глаза, окинула его взглядом и во мне стали подниматься волны жгучего желания, я почувствовала, что мои глаза слегка начинают расходиться в разные стороны, как при лёгком опьянении. Я хочу его!

— Иди, чего скажу! — я слегка приоткрыла рот и протянула к нему руки. Максим наклонился, я обхватила его шею руками, прижала его к себе, затем нашла его рот своим, силой раздвинула его губы, всунула туда свой язык и стала им там двигать. Я пожирала Максима, втягивала его в себя, он, видимо, тоже загорелся и стал тоже шевелить своим языком. Он обнял меня руками, я его, его руки гладили меня по спине, затем они пролезли в штаны и ниже и стали гладить меня по заднице, мне было жутко приятно. Затем Максим оторвался от меня, снял с меня лифчик, расстегнул и снял джинсы. Он гладил мою грудь, слегка сжимая её, я попросила его взять её в рот, он согласился и стал покусывать её. Я ощутила приятное щекотание внизу, одна моя рука непроизвольно полезла в трусы, я нащупала маленький отросток и стала его щекотать в помощь себе. Другую мою руку Максим положил на свободную от засоса грудь. Мне было необычно приятно, чтобы не остаться в долгу, я кусала, целовала и ласкала шею, уши и лицо Максима. Я выгнулась навстречу ощущениям, чувствуя приближение оргазма, мне захотелось ощутить Максима внутри себя. Я ускорила движения руки, сжимая и разжимая мышцы влагалища, наконец долгожданный спазм принёс мне сладость, я расслабилась, всё ещё совершая непроизвольные движения тазом. Я несколько раз схватила ртом воздух.

— Спасибо, — сказала я, отдышавшись, глядя на Максима.

— У тебя глаза такие окосевшие, — сказал тот.

— У тебя не менее.

Я сняла с него одежду и стала покрывать его тело поцелуями и засосами. Он снял с меня колготки и трусы, расположившись у меня в ногах:

— Ого, вид какой! Ты вообще сложена прекрасно.

— Ты тоже…

— Я хочу тебя…

— Вперёд и с песней! — я раздвинула свою щель, он просунул туда несколько пальцев, затем туда же стало погружаться что-то горячее, но оно лезло как-то не так, причиняя мне боль, но я терпела ради Максима. Затем его член целиком погрузился в меня и стал там двигаться, однако мне казалось, что я чувствую только маленький кусочек его около выхода. Я сжимала то, что было внутри меня, помогая себе пальцами. Мне удалось дойти до конца. Максим участил движения и стал бить меня головой о спинку кровати, я поддавала навстречу ему, хотя мысли у меня были об одном: не повредить что-нибудь из внутренностей. Тут Максим тряхнул меня в последний раз, вытащил свой член, я развернулась и проглотила то, что оттуда выбрызнулось. Я никогда не стонала во время акта, петтинга, или онанирования, не желая быть подслушанной соседями, я только открывала рот, и старалась не выпускать из себя звуки; я уходила в себя, оставалась наедине со своими ощущениями.

Мы лежали, прижавшись друг к другу, обнявшись и сплетясь, как два котёнка.

— Чудесно, чудесно, — шептал Максим, целуя меня в щёку, — ты будешь великой любовницей. Мне никогда не было так хорошо. Никогда я не решал таких восхитительных задачек по физике.

— Без тебя мне не быть великой любовницей, — сказала я, обхватив губами и облизывая его нос. — Мальчик мой, — я нежно посмотрела на него. — Ты свёл меня с ума.

Я знала, что скорее всего эти пустые слова ничего не значат. Но моя душа жаждала их. Тут я почувствовала, что у меня пересохло во рту и вообще мне холодно. Я отнесла свои вещи в мою комнату, надела юбку до колен с запахом и застегнула на одну пуговицу блузку. Я вернулась в комнату родителей и завернула Максима в покрывало. Из бара в большой комнате я достала вермут и налила по рюмочке ему и себе и отнесла в спальню. Я поставила ему баллады «Uriah Heep».

Затем я пошла на кухню, поставила варить креветок, включила электрический чайник и положила в тостер несколько кусочков хлеба. Когда всё было готово, я поставила ужин на поднос и отнесла моему возлюбленному.

— О, ужин в постель, — восхитился тот и чмокнул меня в губки. — Ты гений, Ирэн.

— Я знаю, — скромно отозвалась я, очищая креветку и отправляя её в рот Максиму, тот, очистив свою положил её мне в рот со словами:

— Душенька, открой ротик, я тебе туда положу кусочек.

Когда мы окончили взаимное кормление и я отнесла поднос с остатками ужина обратно, Максим привлёк меня к себе на кровать и опять поцеловал меня, в губы, уже с помощью языка. Он был достойным учеником. Мне опять захотелось отдаться ему. Я расстегнула блузку, он опять стал ласкать мои груди, вызывая у меня наслаждение. Тут раздался звонок в дверь. Подлая собака залаяла. Я вскочила.

— Может не открывать?

— Собака.

Я пошла посмотреть в глазок, кто это.

— Валерка.

— Так я и знал! Я пойду разберусь.

— Сиди тихо, умоляю, я знаю, как его отвадить, хотя он жутко назойливый.

Звонок повторился, наглый и настойчивый, как сам Валерка. Я накинула ночную рубашку, халат. Опять звонок

Я быстро подрисовала себе небольшие синяки под глазами, придав лицу заспанный вид, растрепала волосы, только потом я пошла к двери.

— Люська, выходи гулять, — без лишних церемоний сказал Валерка, обнимая и целуя меня.

— Извини, у меня очень башка болит, я уже спать легла, как-нибудь в другой раз, ладно.

— Тем более, проветриться не помешает, врёшь ты всё, у тебя голова не болит.

Я увидела похотливый огонь в его глазах и то, что его взгляд направлен на мою, обрисовывающуюся под рубашкой грудь с затвердевшим соском. Я быстро запахнула халат.

— Нечего тебе сюда смотреть. Я так бежала тебе открывать, что даже халат не запахнула.

— А что это у тебя на шее за засос?

— Максим, убью! — подумала я, а вслух ответила:

— Своих следов не узнаёшь?

— Нет. Ты продажная женщина.

— Хамишь! Во-первых, у меня никого нет, во-вторых, я тебе никаких обещаний не давала, а в-третьих, извини, Валерка, но я спать хочу. Я тебе завтра позвоню.

Я поцеловала его в губы, слегка засосав и тут же оторвалась.

-Пока, — вздохнул Валерка, и грустно опустив плечи, пошёл вниз. Я подозревала, что это показуха. На самом деле у него наверняка ещё кто-то есть параллельно. Пути отступления. Тут я заметила Максима, который стоял в дверях, наблюдая за нами и цокая языком.

— Ты с ним слишком любезна была.

— Ты ревнуешь. К тому же я не хочу лишних разговоров. О нас с тобой знать вообще никому особо не стоит.

— Ты шлюха, продажная вульгарная шлюха.

— Да, и горжусь этим! Я хозяин в доме!

— Это мы ещё посмотрим! — Он схватил мою правую руку и вывернул её мне за спину, мне было больно, но я терпела. Максим подтолкнул меня коленкой в сторону моей комнаты. Я заглянула ему в глаза. Взгляд не предвещал мне ничего хорошего.

— Пошли! Пошевеливайся!

Он заставил меня опуститься на колени перед кроватью. Под кроватью был ящик с игрушками.

— Открывай! — я подчинилась. Он порылся там и нашёл прыгалки и две пары наручников из полицейского набора моих братцев. Он снял с меня ночную рубашку и халат, прицепил к каждой моей руке по паре наручников и подтолкнул в комнату. Я подозревала, что он собирается сделать.

Он отвёл меня в комнату родителей и после недолгой борьбы опрокинул меня на кровать лицом вниз. Мне это всё жутко нравилось и возбуждало. Это превосходило все мои тайные мечты и желания. Мне хотелось стать ковриком, о который он вытирает ноги, отдаться ему, в подчинении ему я испытывала особый кайф. Максима это тоже возбуждало. Он содрал с меня юбку, которую я забыла снять, затем вытащил ремень из брюк, хлестнул меня им. Мне было больно, но я не издала ни звука, я не хотела пугать соседей. Удар… ещё один… Боль сладка, потому что она от него. А мучитель мой приговаривал:

— Я выпорю тебя, затем изнасилую беспощадно, разорву тебя своим хуем на две половины, ты будешь истекать кровью, я оторву тебе руки, ты станешь беспомощная, тогда я буду насиловать тебя когда захочу… Ты будешь умирать в агониях, а я буду смотреть и наслаждаться этим…

Моё больное воображение рисовало эти картины, нарисованные им, они подогревали меня, вызывали у меня душевный оргазм.

— Делай со мной что хочешь, я твоя… — только и хватило сил прошептать у меня, так как его пальцы больно сдавили мне горло, я пыталась ослабить хватку, но он сам вскоре отпустил меня.

— Я давно искал такую, которая бы всё позволила мне. А теперь носом вниз и руки протяни!

Я покорно протянула руки, он прикрепил их свободными кольцами наручников к невысоким деревянным столбикам в изножье кровати, нанёс мне несколько ударов. Я извивалась, стараясь от них уклониться, но Максима это только ещё больше раззадоривало. Он бил меня по спине, по ягодицам, по бёдрам, по ногам, не обращая внимания на мои протесты. Наконец, он прекратил порку и накинулся на мои ягодицы, как голодный зверь и стал целовать и лизать их, гладить мою спину, целовать её. Затем он смазал слюной мне задний проход и засунул туда несколько пальцев, причинив мне боль. Затем он стал туда же засовывать своего «друга», тупая боль там заставляла меня выталкивать мышцами инородное тело, но Максим всё равно продолжал, я вырывалась, извивалась, наконец ему это удалось, он задвигался, забивая в меня свой отбойный молоток, мне было жутко больно, но я ничего не могла поделать. Затем у меня начались спазмы во влагалище и я спускала долго и обильно, наконец, струя Максима заполнила мой кишечник.

— Кто хозяин? — спросил Максим.

-Ты. Я клянусь, что ты, другие так.

-Помни, за каждый проступок тебя ждёт наказание. Я люблю тебя и делаю это из любви к тебе.

Он отвязал меня, отнёс на руках в ванную, там мы вымылись, причём из омовения его мужского достоинства я устроила целый спектакль. «Друг» поднял голову навстречу моей ласке. Максим указал мне на него и попросил исправить положение. Я встала на колени и устроила сеанс ласки языком. Я старалась изо всех сил и вскоре Максим захрипел и стал сползать по стенке, я же проглотила его выделения и довольно облизала губы.

После мытья мы пошли в спальню родителей, застелили постель и улеглись рядом, обнявшись.

— Ты чертовски красива, привязанная, со слезами на щеках, сама Покорность. Особенно, когда ты бьёшься в судорогах. Ты постигла сущность женщины.

— Это были мои тайные мечты — найти хозяина, такого как ты. Я люблю тебя. Я чувствую, что с кем бы я ни была, я всегда буду духовно и телесно принадлежать тебе.

— Ну вот и ладушки, — он нежно чмокнул меня в щёчку на ночь, обнял и мы заснули.

***

Людка Пирогова любила Максима. Вернее, она любила его ненавидеть. Она обожала ссоры с ним, после которых она его ненавидела и ей было очень сладко это чувство. Процесс любви её протекал болезненно. Несмотря на свою склочность, она всё-таки была привязана к нему, а, может, она себе это всё внушила. Нехорошее предчувствие закралось к ней в душу. Что-то внутри говорило ей, что Максим отдаляется от неё по направлению к Люське Лещенко. И Людка ненавидела их обоих. Выкинуть их из головы она тоже не могла…

***

Утром, проснувшись, я Максима рядом с собой не обнаружила. Ушёл! Но нет тут он появился на пороге в отцовском халате с чашкой кофе в руке. Я потянулась к нему.

— Ой, дай кофе, у меня в голове как петарды взрываются.

— Нет, — сказал он, отстраняя от меня кружку, — ты должна её заслужить. Излечи мою боль.

Он распахнул халат. У него опять встал. Прямо секс-машина какая-то. Тут я посмотрела на себя. Точно: я же так и уснула без ночной рубашки.

— Ладно, иди сюда, только быстрее.

Он слегка помял руками мои груди, затем ввёл в меня свой каменный член по самые помидоры и стал бить головой о спинку кровати. С утра это было жестоко. Он долбил меня минут пятнадцать, затем наградил меня своей спермой и кофе.

Я встала и, пошатываясь побрела в сторону ванной. Заглянув там в зеркало, я ужаснулась: на голове, как в лесу после урагана, глаза заплывшие. В ванную зашёл мой возлюбленный. Я брызнула в него водой. Тут прибежала собака, намекая насчёт погулять.

Полное счастье в личной жизни.

[/responsivevoice]

Category: Подростки