Гарри Поттер Драко Малфой и рабыни Хогвартса (глава 7)

[responsivevoice voice=»Russian Female» buttontext=»Слушать рассказ онлайн»]

Гарри Поттер, Драко Малфой и рабыни Хогвартса (глава 7)

Гарри Поттера и его мир выдумала Д. Ролинг. Я просто играюсь с персонажами.

— Ну, для негодников у меня всегда найдётся работа, — пробормотал старенькый завхоз Филч, выдавая Гарри и Рону ведро и тряпки. — Натрите пол от той лестницы до обеда, и чтобы до блеска! А вы двое, — он оборотился к домовикам, — присматривайте, чтоб эти двое никуда не смылись, а то знаю я этих гриффиндорцев… Понятно?

Перверт и Монгрел — старенькые скрюченные домовики — охотно кивнули, коснувшись грязного пола длинноватыми носами. Гарри и Рон тоже кивнули — очень угрюмо.

Шёл седьмой денек с того времени, когда они узрели, как их женщин — Гермиону и Джинни — пустили по кругу и дружно изнасиловали все старшие слизеринцы и слизеринки. Гарри не находил для себя места от грызущей вины: как можно было ранее не увидеть, что с его подругами творится что-то ужасное? Не увидеть, что окаянный Драко Малфой сделал Гермиону и Джинни школьными путанами, заставив гриффиндорок делать все его извращённые нездоровые фантазии? Сейчас для Гарри и Рона спасти женщин было важнее всего на свете.

Но эту задачку очень затрудняло назначенное Макгонагалл наказание — сейчас всё свободное от занятий время Гарри и Рон проводили на отработках под присмотром 2-ух домовиков. И в сопоставлении с Первертом и Монгрелом даже старина Кикимер смотрелся бы доброжелательным ворчуном.

Гермиона с Джинни и сами сторонились юношей, и Гарри с Роном пока могли только исподтишка следить за девицами на упражнениях. Следить — и наконец знать разъяснение необычному поведению гриффиндорок, и замечать приводящие в стыд и ярость детали:

Гермиона в первый раз в жизни запоздала на трансфигурацию, и проскальзывает на своё место, неудобно расставляя ноги (её трахали длительно и кропотливо, втроём либо вчетвером, даже не уложились в перерыв).

У Джинни в волосах слипшиеся рыжеватые пряди и белоснежная капелька на щеке (её перед зельеварением отвели за угол и дали в рот, кончили на лицо, и у неё не было времени толком очиститься).

Гермиона отвечает на вопросы Фливтика, с трудом ворочая языком (всю ночь сосала… сколько их было, четыре либо пятеро? А после лекции слизеринцы снова ожидают в мужском туалете).

Джинни ёрзает на жесткой скамье, пока не получает замечание от Биннса (опять трахали в зад… и утром и в обед… какие у их здоровые дубины, как больно посиживать).

У обеих соски твердеют и просвечивают через полупрозрачные блузы, и Джинни с Гермионой прямо на травологии засовывают руки под недлинные юбки, пытаясь неприметно для других мастурбировать. Некие оглядываются на их и хихикают. Позже гриффиндорки под каким-то предлогом поспешно выходят из теплиц (прошло четыре часа, пирсинг опять вибрирует, вытерпеть нереально, придётся лечь вслед за этими кустиками и лизать друг другу…)

Вобщем, у мужчин был ещё один метод смотреть за Гермионой и Джинни — Карта Мародёров.

— Ну, за работу! — отвлёк Гарри и Рона от невесёлых мыслей Филч. — А то всё ходют и ходют; только вымоешь — сходу натопчут, — и Филч удалился, неразборчиво бормоча на ходу.

— Как ты думаешь, они ответят на наше письмо? — спросил Рон, чуть Филч скрылся за углом.

— Да, я надеюсь, они сумеют сделать это тайком от Малфоя, — ответил Гарри. — В любом случае, они хотя бы прочитают его и будут знать, что мы ни в чём их не виним и непременно найдём выход.

Письмо для рабынь прошедшим днём Рон сумел неприметно подкинуть Гермионе в сумку. Это было очень трогательное послание, где Гарри с Роном всячески извинялись за своё поведение в последние деньки, утешали подруг, просили их держаться, убеждали, что будут обожать их только посильнее, невзирая ни на что.

Заканчивалось письмо обещанием вот-вот спасти рабынь. Рон честно для себя признался, что насчёт этого обещания они были необоснованно оптимистичны.

Гарри развернул Карту Мародёров и стал в который раз за последние деньки находить на ней Гермиону и Джинни.

— Снова, — прошипел он с таковой гримасой, как будто у него болели все зубы сразу.

Рон заглянул ему через плечо. Точки с именами «Гермиона Грейнджер» и «Джиневра Уизли» чернели на карте в одном из чуланов для мётел на четвертом этаже. Но эти точки практически слиплись с 2-мя другими — «Драко Малфой» и «Кормак Макклаген». Как будто в издевку, как будто парням и так было непонято, что на данный момент делают с их девицами в том чулане, над именами гриффиндорок показывались две надписи «Глубочайший кричал».

Это было недавнешнее открытие Гарри и Рона — карта не только лишь демонстрировала имена людей, да и обрисовывала, как конкретно эти люди занимаются сексом на этот момент. Гарри затруднялся сказать, ради какого мерлина его отец, Сириус и Ремус заколдовали карту таким макаром, и не желал об этом даже мыслить. По последней мере, благодаря этим надписям на карте Гарри и Рон сейчас в подробностях знали, какой насыщенной была половая жизнь Гермионы и Джинни в последние деньки.

С другой стороны, следить по карте за каждым новым изнасилованием собственных женщин было нестерпимо. Гарри и Рон не впадали в жалость к для себя только так как знали — Гермионе и Джинни на данный момент намного ужаснее.

Надпись над точками Малфоя и Гермионы поменялась — уже не «Глубочайший кричал», а «Классика». Рядом над точками Макклагена и Джинни надпись поменялась на «Анал».

— Сестрёнка, Гермиона… Да что за ёбаный Мерлин творится! — в десятый раз за сейчас произнес Рон.

ххх

Гермиона безразличным, опустошённым взором смотрела в потолок поверх плеча Малфоя. Он повелел ей лечь на прохладный пол чулана для мётел, навалился сверху и сейчас пыхтел на ней, вгоняя в вагину гриффиндорки собственный длиннющий хуй размашистыми, резкими, частыми толчками. Гермиона, но, не ощущала ни наслаждения, ни сильной боли — или её пизда была уже довольно растраханной, или она уже принимала хуй Драко в хоть какой из собственных дырок как что-то такое же повседневное, как лекции либо домашнее задание. Естественно, по приказу самого Малфоя она всегда возбуждалась во время секса с кем угодно, но с течением времени даже это нестерпимое возбуждение стало нарастать медлительнее.

«Если бы мне недели три вспять произнесли, что я буду каждый денек ложиться под Малфоя и его дружков, я бы просто рассмеялась, — задумывалась Гермиона, рассматривая трещинкы в потолке. — Я и Малфой? Я шлюха? Да это дикость, это забавно, это нереально. А на данный момент он меня имеет — Мерлин, Малфой насилует меня! И я даже не могу зарыдать, так как мне всё равно — я привыкла к такому… пару раз каждый денек… Я даже рада, что Малфой на данный момент меня просто насилует, он же может придумать и много чего похуже… Когда это кончится, как я утомилась, как мне противно, как мерзко», — бурчала она про себя.

— Шлюхи сейчас вообщем как сонные мухи, — недовольно произнес Кормак Макклаген и шлёпнул Джинни по молочной весноватой ягодице. Джинни, до того утомилось разглядывавшая стенку впереди себя, немного дёрнулась и ойкнула. Она стояла раком, лицом к стенке, пока Макклаген трахал её выпяченную попу. Он насиловал её в зад, никак не стремясь быть ласковым, но в анус Джинни не впервой за последние деньки входили огромные члены, и она только немного постанывала.

«Не впервой… и не в последний, помоги мне Моргана, — задумывалась Джинни. — Но я не шлюха, что бы они не заставляли меня делать. Нужно это держать в голове. Мы чего-нибудть придумаем с Гермионой, либо Гарри с Роном выдумают. Как я рада, что они написали это письмо, мы сейчас хотя бы не одни. Они посодействуют… может быть. Они сейчас знают правду… они знают, как я трахалась со всеми слизеринцами, с Гермионой, с кем угодно ещё, с Роном… как постыдно! Хорошо, не нужно об этом на данный момент мыслить, нужно держать в голове, что я не шлюха, не шлюха, не шлюха…»

— Малфой, растормоши их, — произнес Макклаген.

— Шлюхи, либо вы на данный момент же начнёте подмахивать, либо я заставлю вас потрахаться с псом этого кретина Хагрида, — отдал приказ Малфой. — Живее, у вас сейчас ещё много дел!

«О чём он? Что он ещё выдумал? — поразмыслила Гермиона. — Хотя мне уже всё равно, намного ужаснее не будет. Пусть резвее кончит и проваливает». Она опутала руками шейку Малфоя и стала подмахивать, подаваться вагиной навстречу его члену. Драко улыбнулся и стал долбить её вагину так резко и нередко, так хватало сил. Ранее Драко страшился, что Грейнджер после первых изнасилований стремительно надоест ему, но сейчас он знал, что ему никогда не надоест этот кайф — ебать грязнокровку, ебать во все дыры либо глядеть, как это делают другие, унижать её, извращать, кончать в неё и заставлять её кончать под собой. Грейнджер уже стонала, царапала ногтями шейку Драко, её пизда хлюпала под длинноватым членом насильника. Драко шумно выдохнул и стал кончать, наполняя спермой влагалище гриффиндорки. Он изловил её просящий вгляд и кивнул в символ разрешения — тогда и Гермиона кончила с кликом удовольствия и стыда.

Шлепки тела Макклагена о ягодицы Джинни тоже стали частыми-частыми, как и стоны рыжеватой гриффиндорки. Макклаген осипло выкрикивал:

— Да! Я порву тебя, малая поттеровская сучка. Я вставлю для тебя в сраку так, что хуй выйдет через рот! Я разрушу твой Попенгаген!

Малфой и Гермиона, лежавшие усталые на полу, удивлённо на него уставились.

— Макклаген, ты чего так увлёкся? — произнес Драко. — Спокойнее, не в 1-ый же раз её трахаешь.

— А, Малфой, для тебя у меня ещё обучаться и обучаться ебаться, — отмахнулся Макклаген. — Вот так, Уизлетта, нравится? Воспринимай! Кончай, сука!

Взвизгнув, Джинни кончила. Макклаген здесь же с гортанным стоном спустил в пятую точку гриффиндорки и резко вышел из неё. Меж расширенным анусом Джинни и головкой члена её насильника протянулась узкая ниточка спермы. Макклаген оборвал её и вытер остатки спермы на члене о рыжеватые волосы Джинни. Та опустилась на пол и свесила голову на грудь.

— Малфой, рад был зайти, но мне пора, — произнес Кормак Макклаген. — Пойду отжимать средства у пуффендуйцев-малолеток. Но ты, как что, сходу зови потрахать этих блядей, — он кивнул на Гермиону с Джинни и вышел из чулана. На пороге он обернулся и произнес:

— Кстати, а ты хороший юноша для слизеринского прилизанного змеёныша-хорька. Может, как-нибудь поучу тебя ебаться. Ну, я пошёл.

Гермиона с Джинни переглянулись, не выдержали и прыснули, и сами опешили, что ещё могут смеяться даже в их ситуации.

— Очень забавно, — процедил Малфой. — Обычное гриффиндорское отсутствие мозга и такта.

— Не все гриффиндорцы такие, как Макклаген,- произнесла Гермиона.

— И слава Мерлину за это, — добавила Джинни.

— Не все такие, — согласился Малфой. — Некие в Гриффиндоре не нетактичные кретины, а просто рабыни и шлюхи, блядующие направо-налево. Вы случаем не понимаете таких гриффиндорок, леди?

Гермиона и Джинни пожали плечами. Они так утомились, что не было сил даже страшиться Малфоя.

— Не знаем таких, — тихо ответила Гермиона. — Мы, допустим, рабыни, но не шлюхи… мы делаем всю эту гадость не по собственной воле, а из-за тебя.

— Означает, вы ещё не смирились, — вдумчиво произнес Малфой. — На что все-таки вы, любопытно, надеетесь? На помощь Шрамоголового и Ронни Уизли?

— Может быть, — произнесла Джинни, и в её очах мелькнула надежда. — Сколько раз они тебя уже обыгрывали, а, Малфой?

Гермиона промолчала. Сама она не очень веровала, что Гарри с Роном сумеют посодействовать им, но не собиралась гласить это при Малфое.

— Означает, вы ждёте собственных гриффиндорских рыцарей, — произнес Малфой. — Вы ещё не ответили на их письмо?

Сердечко Джинни пропустило удар.

— Какое письмо? — спросила она.

— Которое они для вас прислали. Ну, вы понимаете: «Дорогие Гермиона и Джинни, мы лицезрели, как вас выебли и обкончали все слизеринцы. Но мы всё равно вас любим и не побрезгуем опять с вами встречаться, так как не считая вас всё равно никто не даст таким неудачникам, как мы. А идти по вашим стопам и трахаться вместе мы не хотим».

— Там не так было написано, Малфой, — глухо произнесла Гермиона.

— Шучу. Я знаю, что там было написано — я его читал, — произнес Драко. — Очень успешно, что к вашим парням приставили 2-ух домовиков, которые меня боготворят. Согласен, письмо было трогательное. Так ответьте на него немедля, Грейнджер, Уизлетта. Нехорошо заставлять мужчин ожидать. И начните ответ так… — и Малфой надиктовал рабыням текст ответа.

Гермиона и Джинни слушали и мрачнели. Они знали, что Малфой вымыслил какое-то новое изымательство.

— Любопытно, после «Привет дрочерам Хогвартса» нужно добавить «вам, Гарри и Рон», либо до их и так дойдёт? — вслух задумывался Драко. — Хорошо, непринципиально.

Он достал камеру и навёл объектив на грустных гриффиндорок.

— Леди, пока вы ещё тут, создадим фото в итоге. Лягте на спины, задерите ноги, покажите дырки. И улыбнитесь — на данный момент вылетит птичка!

ххх

Сова принесла Гарри и Рону ответ от подруг в конце обеда. Гарри отодвинул тарелку, торопливо отвязал большой розовый конверт от совиной лапы и неудачно попробовал порвать его — пальцы парня при всем этом нервно дрожали.

— Ну, что они пишут?! — Рон попробовал заглянуть Гарри через плечо.

— Да погоди, Рон! — с третьей пробы Гарри совладал с конвертом. — Здесь не письмо, здесь… фото… Проклятье! Малфой, ты мразь!

В конверте вправду было огромное яркое колдофото Гермионы и Джинни — передвигающийся снимок красивого свойства, показывавший даже мелкие родинки, веснушки и поры на коже женщин. Гермиона и Джинни лежали на грязном полу, задрав ноги и выставив на обозрение то, что меж ног. Гермиона запускала три пальца меж полураскрытых половых губ в своё свежеоттраханное влагалище, а позже слизывала с пальцев собранную сперму. Рядом Джинни колупалась 2-мя пальцами в своём растянутом анусе, и так же потом обсасывала эти пальцы. На груди у каждой девицы чернело тату: «Не еблась уже 6 минут. Ебать в рот, пизду и жопу МОЖНО».

Но больше всего на фото мужчин поразило другое. Гермиона и Джинни смотрели в камеру припухшими очами без проблесков радости, но в те моменты, когда гриффиндорки не облизывали пальцы, их губки растягивались в широких, ненатуральных, клоунских ухмылках. Всё это смотрелось практически кощунственно.

Гарри побагровел от гнева, кровь шумела у него в ушах. Он слышал, как Рон что-то сдавленно ему гласит, но не мог осознать ни одного слова.

— Хватит пялиться на эту гадость! Отдай! — Рон выхватил у Гарри фото и желал порвать, но увидел строки на обороте. — Здесь с другой стороны записка, это почерки Гермионы и Джинни! Они пишут…

И Гарри с Роном прочли письмо, написанное осторожным почерком Гермионы и поболее размашистым почерком Джинни. Некие буковкы были немного смазаны — в тех местах, где на бумагу свалились слёзы:

«Привет дрочерам Хогвартса от рабынь Хогвартса!

Дорогие Гарри и Рон, возлюбленные, вы не представляете, как рады мы были получить ваше письмо. Мы очень страшились, что вы не можете принять того, что мы наконец отыскали своё призвание и открылись как озабоченные бляди. Как мы рады были выяснить, что вы ни в чём нас не вините! С этого момента мы сможем вести торговлю пиздой, жопой и ртом с лёгким сердечком. Милые, спасибо для вас за это.

Гарри, Рон, возлюбленные — мы желаем вас как-то отблагодарить за ваше благородство. Драко задумывается, что для вас понравилось подглядывать, когда нас трахали все старшие слизеринцы (он что-то гласил о пятнах спермы на изнанке мантии-невидимки).

Потому в символ нашей любви мы высылаем для вас наше самое свежее фото — изготовлено всего пару минут вспять. Видите, какие мы на нём счастливые? Это так как нас только-только снова отлично отъебали. Возлюбленные, мы возлагаем надежды, что вы порадуетесь за нас и даже будете онанировать на эту фотку долгими одинокими ночами, чтоб подтвердить почётное звание основных дрочеров Хогвартса.

Целуем (немного обвафленными губками) и любим, ваши Гермиона Грейнджер и Джинни Уизли, рабыни Хогвартса.

P.S. Раз для вас так понравилось подглядывать, то смотрите на сегодняшем ЗОТИ внимательней за слизеринцами, и опять увидите, какие мы стали опытные шлюхи))».

— Три раза в жопу ёбаный Мерлин! — произнес Рон. — Что этот ублюдок с ними снова сделал? И что он замыслил на ЗОТИ?

— Минус 10 баллов с Гриффиндора за вашу брань, мистер Уизли, — бросил проходивший мимо Слизнорт.

Рон чуть не приложил Слизнорта заклятьем в спину, но Гарри его удержал:

— Нам на данный момент не нужно ещё больше отработок! Этим мы Гермионе и Джинни не поможем. Ничего, сейчас последний денек отработок, а позже будет время и способности помешать Малфою…

Он поглядел в сторону слизеринского стола, где Гермиона и Джинни посиживали рядом с Малфоем и Паркинсон, склонив головы. Малфой изловил его взор, ухмыльнулся и украдкой показал гриффиндорцам фак, а Пэнси плюнула Гермионе в кружку.

Гарри отвёл глаза.

ххх

— Мы уже гласили об небезопасных волшебных созданиях и тёмных заклинаниях, — начала занятие по ЗОТИ Тонкс, — но ещё не рассматривали тёмные, запрещённые зелья. Нынешняя тема — как раз такое зелье. Сучий мускат.

Гойл услышал знакомое слово и звучно заржал. По классу пошли смешки.

— Минус 5 баллов с Слизерина, Гойл, — сухо произнесла Тонкс. — Для вас что, 10 лет? Здесь нет ничего забавного. Сучий мускат — очень опасное зелье.

Гарри с Роном слушали Тонкс вполуха — их мысли витали далековато. Они очень желали узреть Гермиону и Джинни, но их вообщем не было видно в классе, хотя ранее гриффиндорки невзирая ни на что не пропускали занятий. Волей варианта Гарри с Роном оказались одни в самом левом ряду парт — другие гриффиндорцы сели за последний правый ряд, а слизеринцы основались в центральном ряду. С их стороны до мужчин доносились смешки и шепотки — Гарри с Роном несколько раз поймали слова «шлюхи… рабыни». И ещё какие-то приглушённые звуки — чмокающие, как будто кто-то исподтишка сосал леденец.

— Где они могут быть? — шёпотом спросил Рон у Гарри.

— Не знаю, — ответил Гарри. — По последней мере, раз Малфой с дружками тут, а Гермиона и Джинни нет, он не может прямо на данный момент делать с ними чего-то отвратительного. Но мне не нравится, что слизеринцы такие весёлые…

— Сучий мускат — это зелье, высвобождающее самые тёмные инстинкты человека, превращающее его на время в сексапильного маньяка, — продолжала лекцию Тонкс. — Это летучее зелье, которое мгновенно перебегает в пар при контакте с воздухом, попадает в лёгкие и начинает действовать…

— Проверь по карте, — произнес Рон.

Гарри исподтишка развернул Карту Мародёров.

— Что за?..

Судя по карте, Гермиона и Джинни всё-таки были в кабинете. Их точки сливались с точками Малфоя и Паркинсон, и рядом были надписи: «Орал» и «Куни».

Гарри повернул голову к Малфою. Тот кинул через проход записку. Гарри развернул её и прочел:

«Поттер, Уизли, спасибо за мантию-невидимку, очень нужная вещь. Ваши подруги-блядуньи как раз решили её опробовать в собственной грязной работе. Смотрите и дрочите».

Малфой и Паркинсон неприятно улыбнулись, Малфой опустил руку под парту и приподнял край мантии-невидимки, демонстрируя спрятанных под ней гриффиндорок.

— Ёб… — Гарри чуть сдержал возглас.

Прямо на уроке, под партой, в паре метров от Гарри и Рона Джинни Уизли на коленях отсасывала Драко Малфою, насаживалась гортанью на его член, давилась его длинноватым хуем. Плечо о плечо с ней Гермиона Грейнджер уткнулась лицом меж ног Пэнси Паркинсон и отлизывала ей вагину, засовывая язык глубоко в влажную пизду слизеринки. От глаз других учеников и Тонкс гриффиндорок скрывала только столешница парты и полуоткинутая мантия-невидимка.

Рон привстал, Гарри прочно сжал в руке палочку. Видимо, выражения их лиц испугали даже Малфоя, который здесь же кинул через проход вторую записку:

«Не вздумайте устроить сцену. Если что, Грейнджер и Уизлетта подтвердят, что сами захотели тайком сделать наслаждение ротиком для реальных чистокровных колдунов. А вы отправитесь ещё на неделю отработок».

Гарри с Роном опустились вспять на скамьи. Гермиона и Джинни, на секунду оторвавшись от члена Малфоя и влагалища Паркинсон, повернули к Гарри и Рону свои заплаканные, пылающие лица. Они переглянулись с парнями и здесь же отвернулись, возвратившись к работе, но Гарри с Роном успели узреть в конфузливых взорах женщин очень много боли и горечи.

ххх

— Сучий мускат бывает 2-ух разновидностей — ярко-розовое либо чёрное зелье, — до спрятавшихся под партой Гермионы и Джинни доносился глас Тонкс. — По отдельности они не могут причинить вреда. Но если человек под действием чёрного зелья повстречает человека под действием розового зелья, он ощутит к нему такое неодолимое половое желание, что дело наверное завершится изнасилованием. Сами осознаете опасность таких…

Джинни не слушала — она голубила ртом твёрдый стояк Малфоя, сходя с мозга от стыда и ужаса. Когда Малфой объявил рабыням, что сейчас они будут удовлетворять слизеринцев прямо на занятии, Гермиона чуть ли не лопнула от возмущения — с её почтением к учебному процессу такая мысль казалась в особенности мерзкой. Джинни приняла приказ спокойнее — уж лучше отсос Малфою, даже в таких небезопасных критериях, чем еще одно групповое изнасилование. Она возлагала надежды, что в присутствии Тонкс Малфой не осмелится на что-то большее.

А он осмелился — показал всё Гарри и Рону. Когда Малфой приподнял мантию, Джинни в испуге посмотрела в ту сторону, с которой её больше ничто не прикрывало — и увидела собственного возлюбленного и брата. Такими подавленными и ошеломлёнными Гарри и Рона она не лицезрела даже на похоронах Дамблдора и Фреда. Оно и понятно — не каждый денек видишь свою сестру либо даму с хуём неприятеля во рту. А сама она — ну, если б люди могли сгореть со стыда в буквальном смысле, от Джинни бы уже остался только пепел.

Рядом с ней тихо вскрикнула Гермиона, тоже заметив мужчин. Естественно, она сейчас знала из их письма, что Гарри и Рон уже лицезрели её нагой, оттраханной и обкончанной во время оргии в слизеринской гостиной. Но выяснить о таком потом — совершенно не то, что знать, что ты прямо на данный момент лижешь пизду слизеринской извращенки на очах у собственного парня и самого близкого друга.

«И раз они глядят и не останавливают Малфоя, означает, они тоже не знают, как нас вытащить», — констатировала Гермиона. На другое она особо и не возлагала надежды, но всё равно по влажной от выделений Пэнси щеке в очередной раз скатилась слеза. Гермиона мотнула головой — ей нужно быть сильней, нужно пока не отвлекаться на Гарри и Рона…

«Надо поскорей довести до оргазма Паркинсон, чтоб это всё закончилось», — помыслила Гермиона, вновь целуя взасос пизду слизеринки. Вагина Пэнси запульсировала на губках Гермионы. Рядом Джинни пришла к тому же выводу и, подавив рвотный рефлекс, пропустила длиннющий член Малфоя глубоко в гортань. Яичка Драко ударили об её подбородок. Джинни рыдала, задыхалась, давилась, но не сбавляла темп и насаживалась ртом на хуй Малфоя, пока он не кончил ей струёй спермы прямо в глубокую глотку. Только тогда она облизала губки и отдышалась. Через несколько минут Пэнси вдавила лицо Гермионы в своё влагалище и кончила под её языком со сдавленным стоном.

— Для вас плохо, мисс Паркинсон? — спросила Тонкс, прервав лекцию.

— Напротив, очень отлично, доктор, — улыбнулась Пэнси.

Слизеринцы снова заржали.

Когда Малфой набросил на Гермиону и Джинни мантию-невидимку, они решили, что их еще одно испытание кончилось. К огорчению, они снова ошиблись.

— Отменная работа, шлюшки, — прошептал Драко. — Стремительно обучайтесь. Сейчас переползайте под последующую парту и покажите ваши… оральные таланты Гойлу и Булстроуд. И не забудьте приподнять мантию, чтоб наши дрочеры Хогвартса полюбовались. Я думаю, к концу занятия они точно обкончают для себя трусы!

ххх

— Есть информация, что В-Волан-де-Морт задумывал использовать огромное количество сучьего муската против защитников Хогвартса в последней битве, — гласила Тонкс. — Люциус Малфой доставил собственному государю три ёмкости этого зелья. Мистер Малфой заявил, что не знает, как Волан-де-Морт распорядился этими ёмкостями. Некие считают, что зелье спрятано кое-где в округах Хогвартса, но точно это никому не понятно, — Тонкс внимательно поглядела на Драко, но тот принял самый невинный ангельский вид. — Сейчас разглядим… Поттер, Уизли, вы слушаете? Что вы там рассматриваете у мистера Нотта и мисс Гринграсс?

— Извините, доктор, — буркнул Гарри.

За последние 40 минут он лицезрел столько, что ему было не до лекции. Поначалу они с Роном узрели, как Малфой кончил в рот Джинни, а Гермиона довела до оргазма Паркинсон. После чего гриффиндорки опять спрятались под мантией. Гарри облегчённо выдохнул, но скоро на карте точки с именами женщин переместились к другой парте. Рон выругался. Гарри оборотился и застыл. Он не желал глядеть, но не мог оторвать глаз от увиденнного:

Их девицы под партой Гойла и Булстроуд. Гермиона, до максимума разевая рот, пробует практически трахать своё гортань толстенным членом Гойла. От напряжения на лбу Гермионы выступает пульсирующая вена, слюна стекает по подбородку и капает на прозрачную блузу. Она пробует сосать стремительно и без остановок, но задыхается, заглатывая толстый хуй. Ей приходится время от времени выплёвывать блестящий от слюны член, чтоб отдышаться, но Гойл всякий раз собственной ручищей опять насаживает её рот на собственный стояк.

Голова Джинни зажата меж толстых ляжек Милли. Лицо гриффиндорки просто расплющено о жирную, заросшую и наверное неподмытую пизду слизеринки. Миллисента течёт практически как реальная жертва сучьего муската, лижущей Джинни приходится повсевременно сглатывать её выделения и морщиться от их аромата и вкуса. К тому же, у неё во рту уже много жёстких лобковых волос слизеринки.

Гойл и Милли кончают бурно и обильно. Гермиона очень спешит выплюнуть член Гойла, и последний залп его кончи попадает ей на лоб. Вобщем, она здесь же пальцами собирет капли спермы и всё проглатывает. Джинни кропотливо облизывает припухшие губки, к её влажному лицу прилипли её рыжеватые пряди и тёмные волосы Милли. Опять рабыни и их мужчины встречаются взорами, и опять гриффиндорки сокрушённо отворачиваются. Позже их прячет мантия, и они перебираются под парту к Тео Нотту и Дафне Гринграсс.

Рон делает им угрожающие знаки. Нотт глядит флегмантично, Дафна — со смущением, но никто из их не останавливает рабынь. Гарри и Рону приходится откинуться вспять и выгнуть шейки, но им всё равно не особо видно то, что происходит под столешницей. Судя по надписям на Карте Мародёров, Джинни досталось отсасывать Нотту, а Гермионе — снова подлизывать Дафну. По последней мере, у Нотта член меньше, чем у Гойла, а Дафна лучше Миллисенты смотрит за гигиеной промежности. Не то чтоб это очень утешало мужчин и рабынь.

Тонкс всё что-то гласит, но её глас доносится до Гарри и Рона как из другого мира. Их душит ярость, им постыдно, и их издавна вставшие члены готовы разорвать ширинки.

В конце концов Гермиона и Джинни переползают под последнюю парту — к Трейси Дэвис и Блейзу Забини. Блейз опускает руку под столешницу, но Трейси останавливает его. Она глядит на Гарри и Рона, негативно мотает головой и шепчет одними губками: «Мы не будем». Кажется, Гермиона и Джинни вправду избегают четвёртого за урок орального изнасилования, так как на карте не возникает надписей, а остаток лекции Трейси и Блейз о чём-то спорят на пониженных тонах.

Точки с именами гриффиндорок на карте снова ползут к парте Малфоя и остаются под ней. Рядом с надписями «Гермиона Грейнджер» и «Джиневра Уизли» возникают две надписи «Мастурбация». Гарри и Рону остаётся только глядеть и ожидать. Когда Малфой опять откидывает с женщин мантию, мужчины лицезреют Гермиону и Джинни, которые посиживают под партой на корточках, задрав юбки (вобщем, задирать особо и нечего). Они расставили ноги, демонстрируя Гарри и Рону свои припухшие щёлки. Обе девицы гневно мастурбируют свои влагалища, трут проколотые клиторы, запускают пальцы внутрь. Гриффиндорки дрочат, чтоб снять возбуждение, разлившееся по их телам после орального секса. Закусив губы, Гермиона и Джинни по способности тихо кончают, и опять мантия прячет их.

— Нужно что-то делать, что-то делать, — как мантру повторяет Рон.

— Что, к примеру? — спрашивает Гарри.

— Ну это… оно самое… другими словами… А, мы можем поведать Тонкс!

— А она поверит? И не сделает так, что Джинни и Гермионе станет ещё ужаснее?

— Если кто из учителей и поверит, то она. Я ей больше доверяю. И позже она знает все эти тёмномагические штуки, может дать подсказку что-то полезное…

— Уверил, — кивает Гарри.

ххх

После конца занятия Гарри и Рон подошли к Тонкс.

— Юным негодникам нужно на отработку, — приостановили их Перверт и Монгрел.

— У их отработка со мной, — отрезала Тонкс.

— Но мистер Филч… — попробовал сделать возражение Перверт.

— Филч может сам по четвёртому разу надраить пол, — ответила Тонкс, и её волосы окрасились в раздражённый красноватый колер. — Я беру эту отработку для себя.

С ворчанием Перверт и Монгрел подчинились и с хлопком пропали.

— Эти два домовика действуют мне на нервишки, — произнесла Тонкс.

— Нам тоже, — ответил Рон.

— А с вами отдельный разговор, — нахмурилась Тонкс. — Я понимаю, что вы одолели Волан-де-Морта, но могли бы хоть из вежливости слушать на лекции, я, кстати, принципиальные вещи говорю. И что же это все-таки за история, когда вы нагие попробовали вломиться в гостиную Слизерина?

— Мы не были нагие, мы были просто без штанов! — возмутился Рон.

— И мы не пробовали вломиться, мы оттуда напротив уходили, — произнес Гарри.

Тонкс покачала головой:

— Это очень меняет дело. И что все-таки вы делали на чужом факультете ночкой без штанов? — она наклонилась к парням, в очередной раз демонстрируя, что носит мантию лишь на нагое тело. Гарри и Рон с трудом оторвались от вида её сисек.

Мужчины замялись и переглянулись. Гарри заговорил первым:

— Обещай, что никому не скажешь. Случились жуткие вещи, в которые трудно поверить, и я не знаю, как всё поправить…

Гарри с Роном, заминаясь и спотыкаясь, поведали всё.

Как в Хогвартс-экспрессе они лицезрели 2-ух женщин, лизавших Паркинсон и Булстроуд, пока Малфой и Гойл долбили их задницы.

Как в одном из школьных туалетов им отлично отсосали, и Гарри с Роном гадали, кто же эти новые шлюхи Хогвартса.

Как Гермиона и Джинни демонстрировали им свои оттраханные дырки со следами спермы и просили Гарри и Рона больше не тревожить их.

Позже Гарри и Рон подошли к главному — оргии в гостиной Слизерина, где на их очах Гермиону и Джинни пороли, принудили заниматься сексом вместе, где гриффиндорок изнасиловали все старшие слизеринцы и слизеринки, где на их спустили маленькие слизеринские дрочеры…

Где Гарри с Роном узнали про договор.

Они поведали всё, что лицезрели и слышали в гостиной Слизерина и позже, опустив только имя Блейза. Тонкс мрачнела с каждым новым словом, её волосы из розовых стали практически чёрными. Когда они дошли до описания нынешнего урока, Тонкс не выдержала:

— Прямо тут и на данный момент… Вот бляди! Это я про маленького Малфоя и его дружков, а не про Гермиону и Джинни, естественно, — объяснила она.

— И мы не знаем, как им посодействовать! — гневно воскрикнул Рон, ударив кулаком по парте. У парты подломилась ножка.

— Расслабленно, Рон, — произнесла Тонкс. — Я понимаю, что Гермиона и Джинни попали в очень нехорошую ситуацию, но…

— У тебя очаровательная манера гласить о дилеммах, Тонкс! — взорвался Рон. — Гермиона и Джинни попали в очень нехорошую ситуацию. Авада Кедавра очень вредоносна для здоровья. Свора голодных взбесившихся драконов была очень невежлива к людям…

— Рон, мы тебя сообразили, — перебил его Гарри. — Тонкс, ты нам веришь?

— Верю, — кивнула розоволосая колдунья. — Мы с докторами не слепые — мы обсуждали, что Гермиона и Джинни резко поменялись и не в наилучшую сторону. Мы даже тайком проверили их на Империус, Конфундус и различные подобные штуки, но ничего не отыскали. В конечном итоге Слизнорт уверил нас, что вашим подругам просто немного снесло башню на радостях после победы в войне. Про рабский договор я, естественно, и не пошевелила мозгами…

— Но сейчас мы знаем, что Малфой их заставляет конкретно при помощи договора, — произнес Гарри. — Что это нам даёт?

— Мне жалко, Гарри, но практически ничего, — сочувственно произнесла Тонкс. — Для начала, тяжело обосновать, что договор вообщем существует — вы его даже не лицезрели, вы только слышали о его существовании. Во-2-х, раз договор вообщем действует, означает, Гермиона и Джинни подписали его добровольно. И раз так, мы никак не можем его оспорить.

— Подписали добровольно? — неверяще переспросил Рон. — Они этого желали?

— Нет, ты что, — ответила Тонкс. — Это означает только-только они подписывали его не под Империусом либо кое-чем схожим, другими словами в здравом уме. Может, из их вышыбли подписи обманом, шантажом либо даже Круциатусом. Если так, то мы можем испытать пригрозить хорьку — либо он отправится в Азкабан, либо отпустит Гермиону и Джинни.

Рон приметно приободрился, но Гарри оставался мрачен:

— Они всё лето жили с нами в Норе. А позже на часик смотались в Косой переулок и возвратились уже… другими. Я не думаю, что Малфой мог бы успеть что-то провернуть за этот час, Тонкс… Эй, Тонкс, очнись!

— Извини, — ответила метаморф, вынырнув из размышлений. — В моей бестолковой голове вертится какая-то идея. Помнишь, я гласила для вас про кражу сломанного маховика времени? Итак вот, мы виновных не отыскали, но пара подозреваемых есть. И про этих людей понятно, что им бывало работать на Люциуса Малфоя.

— Я не совершенно понимаю… — начал Гарри.

— Не перебивай, — взмахнула руками Тонкс. В волнении она вскочила и прошлась несколько раз по комнате, три раза споткнувшись на ровненьком месте. — Я помню твой рассказ про конец третьего курса. Тебя практически поцеловали дементоры, но появился чей-то Патронус, и ты выжил. Ты выжил и отправился в прошедшее, и сам отогнал от другого «себя» дементоров этим самым Патронусом. У кольца времени нет конца.

— Но ведь похищенный маховик сломан, — произнес Гарри. — Ты гласила, что в нём осталось очень не много силы, чтоб выслать человека в прошедшее.

— Очень не много силы для человека! Но если в прошедшее отправилось кое-что гораздо меньше? Если Гермиона и Джинни ещё не подписали договор, и им только предстоит это сделать? — воскрикнула Тонкс. — Нам срочно нужно в Азкаб…

Дверь в кабинет тихо приоткрылась.

— Ступефай!

Красноватый луч вылетел из ниоткуда в спину Тонкс. Она свалилась без эмоций.

— Ступефай! Экспеллеармус! — сходу отреагировали Гарри с Роном, кинув заклятия в то пустое место, откуда штурмовали Тонкс. Сокрытый противник увернулся, но при всем этом с него слетела мантия-невидимка.

— Круцио! — закричали Гарри и Рон. Лучи пыточного проклятья поразили Драко Малфоя, и он с криком свалился на пол — глаза выпучены, рот разорван кликом. Он кричал и бился в судорогах, и его клики звучали музыкой для мужчин.

— Нравится, хорёк? А Гермионе и Джинни было ужаснее! — орал Рон. Малфой уже бился затылком об пол и визжал душераздирающим фальцетом. — Получай, ёбаный ты…

— Ступефай! — нестройно, через силу, с отчаяньем кликнули показавшиеся в дверях Гермиона и Джинни.

Заклинание Гермионы стукнуло Рона, и сразу выпущенный Джинни луч настигнул Гарри. Оба парня упали без сознания.

ххх

Гермиону и Джинни трясло. Им пришлось защитить ненавистного Малфоя, напав на собственных юношей. Они знали — денек не мог стать ужаснее.

А позже Драко Малфой поднялся с пола, и они сообразили — денек станет ещё намного ужаснее. Малфоя тоже трясло — от боли и ярости.

Рабыни не успели ничего сказать — он влепил Гермионе неплохую гулкую пощёчину, и здесь же другую — Джинни, чья голова от удара забавно дёрнулась. Джинни зарыдала, Гермиона тоже рыдала, потирала пылающую щёку и стремительно соображала:

«Чего Малфой с нами только не творил, но сам не распускал рук. Он очень, очень зол. Помоги нам Мерлин, Моргана, Боже, кто-нибудь».

Малфой отлевитировал оглушённых Гарри и Рона в далекий угол кабинета и уронил их на пол, стараясь приложить побольнее. Позже он сделал несколько глубочайших вдохов и немного успокоился.

— Я, кажется, повелел для вас поруха на ваших дрочеров, как я обезврежу эту розоволосую блядь, — произнес он тихим и ужасным голосом. — Вы целых 30 секунд смогли противиться приказу? Как по-гриффиндорски, как бесмысленно, как недешево это для вас обойдётся.

— Ты лучше задумайся, как недешево для тебя обойдётся нападение на доктора, — не выдержала Гермиона.

— Я? Я невинен, как ты до перепихона с Уизелом, — пожал плечами Малфой. — Обливэйт! Обливэйт! — он кинул в Гарри и Рона заклятиями забвения. — Сейчас они не вспомнят ни атаки, ни разговора о договоре и причудах времени. Так что это не мне придётся отвечать за нападение, а для вас за изнасилование доктора.

— Мы не насиловали Тонкс, — произнесла Джинни.

— Строго говоря, мы вообщем никого никогда не насиловали, — твёрдо произнесла Гермиона.

— На данный момент изнасилуете. Такому нетрудно научиться, я живое доказательство этого, — улыбнулся Малфой как маньяк. — Наша доктор засунула нос не в своё дело, но я воспользуюсь этим, чтобы перевести план отца в финишную стадию. А за ваше упрямство для вас будет отдельная заслуга… Перверт, Монгрел!

Два скрюченных домовика появились из ниоткуда.

— Мастер Драко! — отрадно вскрикнули они.

— Мастер Драко? — переспросила Гермиона.

— Это домовики нашей семьи, — лениво произнес Малфой. — Их конфисковали в пользу школы после ареста отца, но они всё равно мне преданы. И они последнюю неделю докладывали мне о каждом чихе Поттера и Уизела. Сейчас они предупредили меня, когда ваши дрочеры заговорили с этой Нимфадорой… либо Нимфоманкой… как её там. За это я награжу их — всегда желал поглядеть на секс грязнокровки и домовика. Трах уродливых животных — омерзительно, но по-своему очень гармонически.

— Домовики не уродливые животные, — отрезала Гермиона.

— Вообщем я имел в виду тебя и Уизлетту, Грейнджер, — объяснил Малфой. — Но домовики немногим лучше.

— Мастер Драко, — поклонился Монгрел, — благодарю вас за щедрость, но ничтожные твари домовики недостойны спать даже с грязнокровками.

— Это Гермиона Грейнджер и её подруга, — растолковал Драко.

Объявление имело внезапный эффект.

— Тёмная леди! — завизжал Перверт.

— Та-чьи-вещи-нельзя-подбирать! — вторил Монгрел. Оба домовика готовы были брякнуться в обморок.

— Да расслабленно, кретины! — произнес Драко. — Ваш величавый владелец сразил эту ужасную грязнокровку и её подругу — предательницу крови. Сейчас они беспомощны, и вы сможете отомстить им за их злые дела.

Домовики переглянулись, и их сморщенные рты растянулись в злых ухмылках.

Гермиона не находила слов от удивления и возмущения:

— Но я боролась за ваши права, я помогала для вас! Это несправедливо, что ваш рабский труд никак не вознаграждается! Для вас нужна соц защита…

— Хватит, Гермиона, — попросила Джинни. Она увидела, что домовики разозлились ещё больше от таковой речи.

— Поздравляю, Грейнджер, — издевательски произнес Малфой. — Ты боролась-боролась и оказалась по уши в Г.А.В.Н.Э. Стала индивидуальной Тёмной леди этих уродов. Ни одно доброе дело не остаётся безнаказанным. Сейчас ты видишь, как эти существа ценят твою заботу?

— Злая грязнокровка пробовала лишить недостойных домовиков счастья служить их величавым обладателям! — визжал Перверт. — Добросовестные домовики так вздрючат грязнокровку и её подружку, что они никогда не посмеют творить больше свои злодейства!

Оба домовика сбросили грязные наволочки, которые им подменяли одежки. Нагими они были ещё уродливей — желтые, жилистые, морщинистые тела. Но Гермиона поначалу увидела другое:

— Да у их члены не меньше чем у Малфоя!

— Я сделаю вид, что считаю это комплиментом, — сухо произнес Драко.

Вправду, хуи домовиков — длинноватые, узловатые, покрытые каким-то жёлто-белым налётом — уже наливались кровью и вставали. Гермиона не преумножила их размеры — при небольшом росте домовиков было неясно, как они вообщем держат равновесие с такими членами наперевес.

— Но это анатомически абсурдно, — пробовала уверить непонятно кого Гермиона. — Для чего такие члены таким небольшим созданиям?

— Это мистика, Гермиона, — грустно произнесла Джинни. Она и ранее слышала о размерах членов домовиков, и сейчас больше беспокоилась о том, что ей и Гермионе из-за этой особенности предстоит ещё одно тяжёлое изнасилование.

— Молодой натуралист в для тебя пробудился умопомрачительно не впору, Грейнджер, — произнес Малфой. — Ты даже таких обычных вещей не знаешь о домовиках — что ж, на данный момент ты их узнаешь лучше с новейшей стороны. Они ваши, мои уроды, — кивнул он Перверту и Монгрелу.

Перверт подскочил и повис на лице Гермионы, вцепившись в каштановые кудряшки и обхватив ногами шейку девицы. Рядом сморщенная тушка Монгрела так же оседлала голову Джинни. Гриффиндорки вскрикнули, в их носы стукнул кислый несвежий запах. Гермиона и Джинни сообразили ещё одну вещь про домовиков — постоянные купания очевидно не входили в правила жизни этих созданий.

Драко запер дверь и наложил заглушающие чары. Он оставил рабынь домовикам и подошёл к оглушённой Тонкс, сказав:

— Энервейт! Петрификус Тоталус!

Глаза Тонкс распахнулись. Если б люди убивали взором как василиски, Малфой бы погиб на месте тыщу раз. Но 1-го взора не много, а Тонкс практически не могла пошевелить ни одной мышцей.

Малфой скачком сорвал мантию, оставив розоволосую даму совсем нагой. Он перевернул её на спину, с вожделением оглядел её подтянутое стройное тело, помял упругие сиськи, ощутил под ладонями острые ядовито-розовые соски и скользнул пальцами ниже — к полоске розовых лобковых волос, к влагалищу и анусу.

Запуская пальцы в промежность Тонкс, он смотрел ей прямо в глаза и услаждался её бессильной яростью.

— Кузина, нужно признать, ты отлично выглядишь для ничтожной полукровки и подстилки оборотня. Видимо, блэковская порода своё взяла. Ты не вспомнишь, что это конкретно я выебал тебя, кузина, но всё остальное будешь держать в голове, — шепнул Малфой Тонкс и резко воткнул палец в вагину колдуньи. Тонкс немного дёрнулась.

— Да, для тебя неприятно, в твоей пизде сухо как у дракона в пасти, а жопа.. — Малфой попробовал протиснуть палец через тугой, прочно сжатый сфинктер Тонкс. Та дёрнулась чуток посильнее.

— О, да в жопе ты, кажется, целка? Неужто этот зверек, твой дохлый оборотень, тебя не разу ебал в зад? Для тебя же ужаснее. Я слышал, что дырки метаморфов могут неописуемо растягиваться, и сейчас я проверю, как правдивы эти слухи, — шептал Малфой. — Когда мы закончим, в твоей пизде и жопе можно будет упрятать все квиддичные биты этой школы разом!

Он сбросил мантию и качнул перед лицом Тонкс своим длинноватым членом. За его спиной раздавались конвульсивные вдохи, причмокивания, звуки сдерживаемой рвоты — домовики, повисшие на лицах женщин, уже долбили глотки Гермионы и Джинни своими громоздкими, узловатыми, немытыми членами.

Гермиона ничего не лицезрела — обзор ей закрыла навалившаяся на лицо тушка. Перверт каждым толчком вгонял собственный хуй ей чуть не до миндалин. Она за последние деньки пробовала много членов — незапятнанных, запятанных, побывавших в её же пизде и жопе либо пизде и жопе Джинни, но хуй домовика был самым мерзким на вкус — как будто Гермионе в гортань раз за разом вгоняли палку протухшей колбасы. Она конвульсивно вдыхала носом, да и там в ноздри лез кислый запах немытого тела.

Монгрел был не нежнее с Джинни — он шлёпал всем тельцем о её лицо, трахая рот рыжеватой гриффиндорки в обезумевшем темпе, и кричал:

— Монгрел и Перверт, добросовестные домовики, вояки света! Мы порвём рты Той-чьи-вещи-нельзя-подбирать и её подруги, чтоб они больше не гласили своё зло!

Джинни сосала, давилась и сглатывала слюну с отвратительным привкусом эльфийского члена. Они с Гермионой силились не сблевать только так как догадывались — Малфой принудит их и рвоту убирать языками.

Малфой тем временем расколдовал рот Тонкс. Та не стала сдерживать эмоций:

— Блядский сраный хорёк! Ты заплатишь, Малфой. Ты будешь сгнивать с папочкой и тёткой в Азкабане, и я подкину к для вас в камеру пару дементоров! Ты сожрёшь свой гнилостной хуй и запьёшь мочой кентавра, а позже…

Тонкс выкрикивала ругательства, и её волосы в порыве эмоций переливались всеми цветами радуги. Малфой укоризненно нахмурился:

— Разве можно так материться при учениках, доктор Тонкс? Придётся занять твой грязный рот, кузина. И если я хоть раз почувствую твои зубы, Грейнджер и Уизлетта сейчас же окажутся в самом грязном борделе Лютного!

Он валетом лёг на Тонкс — пахом к её лицу — и без подготовки загнал собственный бледноватый, узкий, но длиннющий член меж губ розоволосой колдуньи. Глубокими частыми фрикциями он стал ебать её рот, как будто пизду последней бляди. Тонкс замычала и захрипела.

— Да! Да! — Драко резко двигал тазом, — какой жаркий рот! Грейнджер и Уизлетта неопытные шлюшки, а ты блядь с опытом, кузина. Ты потечёшь от 1-го вкуса члена реального чистокровного колдуна.

В один момент Тонкс стала изменяться. Её волосы посветлели, грудь уменьшилась, черты лица утончились, когда она приняла вид Нарциссы Малфой. Драко вдруг нашел, что лежит на своей мамы, которая заглатывает его хуй и с наслаждением причмокивает. Он подпрыгнул как ужаленный. Тонкс осипло рассмеялась.

— Ну куда же ты, сыночек? — голосом Нарциссы просюсюкала Тонкс. — Покажи маме, как ты её любишь. Покажи, какая у тебя большая выросла пиписька. Мать пососёт твой членик. Твоя мамочка привыкла сосать у всех Пожирателей погибели, она сделает для тебя отлично, — Нарцисса-Тонкс призывно облизнула губки. — Чистокровные извращенцы вроде тебя вечно трахают то матерей, то сестёр, то дочерей, чтоб не разбавлять кровь.

Драко стукнул её по лицу, но Нарцисса-Тонкс продолжала улыбаться разбитыми губками:

— Лупи маму, сынок. А лучше выеби. Ваша нездоровая малфоевская семейка должна трахать друг дружку не портить обычных людей…

— Фрозенформ! — кликнул Драко. Голубий луч стукнул в Тонкс, она со стоном возвратилась в свою обычную форму, и никак уже не могла её поменять.

— Да, я знаю эти чары, — яростно произнес Драко. — Ты заперта в своём обыкновенном виде, подстилка оборотня. Ты можешь поменять только размер собственных дырок для траханья. Правда, эти чары питаются твоей же мистикой, так что для тебя угрожает волшебное истощение, но мне, если честно, поебать на это. Эй, уроды, ко мне!

Перверт и Монгрел без охоты бросили орально насиловать гриффиндорок и спрыгнули с их лиц. Гермиона и Джинни попробовали отдышаться — покрасневшие, с выпученными очами, с каким-то жёлто-белым налётом на губках. Они высунули языки и стали скрести их пальцами, пытаясь снять мерзкий привкус выделений домовиков.

— Уроды, заткните этой розоволосой шлюхе рот — сразу! Пусть решит, вкуснее ли ваши члены, чем хуй оборотня.

Перверт и Монгрел накинулись на Тонкс. Та попробовала закрыть рот, но Перверт щёлкнул пальцами, и челюсть Тонкс отвисла.

— Гермиона, Джинни, держитесь, не подписывайте контр… — успела кликнуть Тонкс, но здесь Монгрел пропихнул собственный покрытый желтый слизью хуй ей за правую щёку. Здесь же Перверт стал втискивать и собственный зловонный член ей за левую щёку. Чтобы её губки не порвались, Тонкс пришлось сделать их обширнее — член Перверта уместился, и рот розоволосой колдуньи оказался обширно растянут на 2-ух хуях. Головки эльфийских членов выпирали через щёки колдуньи, придавая Тонкс лёгкое сходство с хомячком.

ххх

Гермиона и Джинни сочувственно смотрели на Тонкс — они знали, какую вонь ей она на данный момент ощущает. В то же время они были рады, что сейчас не им приходится сосать домовикам. Удовлетворенность была недолгой.

— Леди, вы отлично научились подставлять свои пёзды и жопы, хотя и не особо полюбили эту работу, — произнес Малфой. — Но я щедр и справедлив, так что пора и для вас выебать кое-кого. Эта дама — блядь ещё похуже вас. Пока вы вели торговлю пиздой, она трахалась с вашими парнями. Пора ей возвратить для вас должок.

— Нам больно, что Гарри и Рон изменяли с ней, но это не означает, что мы желаем мстить, — начала Гермиона.

Малфой взмахнул палочкой. Гермиона застыла. Её кожа стала будто бы пластмассовой, контуры сгладились, и она стала уменьшаться. Она свалилась и перевоплотился в карий самотык — вибратор, вершина которого была изготовлена в виде маленькой головы Гермионы.

Джинни заорала и ринулась к выходу. Заклятье Малфоя настигло её и так же направило в фигурное дилдо — рыжеватое, с вершиной в виде головы Джинни.

Малфой взял оба самотыка и не спеша подошёл к Тонкс. Та кряхтела и хрипела, обсасывая сходу два эльфийских члена как леденцы за обеими щеками. Но только сейчас Драко увидел в её очах испуг.

— Готовься, кузина, после чего ты длительно сможешь ходить исключительно в раскоряку, — предупредил Малфой. Тонкс замычала от боли через забитый зловонными членами рот, когда Малфой начал втискивать Дилдогермиону меж половых губок розоволосой колдуньи в её чувствительную вагину. Мычание стало намного громче, когда Малфой начал вкручивать головку Дилдоджинни через узенькое колечко сфинктера в девственный анал Тонкс.

Медлительно, сантиметр за сантиметром, но непоколебимо жёсткий пластик растягивал влагалище и анус Тонкс, причиняя огромную боль. Тонкс всхлипнула и сдалась — она постаралась расслабить и расширить обе свои дырки. Покладистое тело метаморфа подчинилось, и Гермиона с Джинни до конца перескочили в пизду и жопу Тонкс, заполнив её как никогда.

— Очень отлично. А сейчас — на размер побольше! — скомандовал Малфой.

Глаза Тонкс округлились от изумления и муки, когда самотыки снутри неё стали расширяться. Малфой рассмеялся. Сейчас его ожидали принципиальные дела, крутые перемены, и это изнасилование было всего только разминкой. Рабыни Хогвартса и представить не могли, что приготовили им Драко и Люциус.

Создатель рассказа: Blaze

[/responsivevoice]

Category: Классический секс