Жестокость под маской благородства

[responsivevoice voice=»Russian Female» buttontext=»Слушать рассказ онлайн»]

Беспощадность под маской благородства

Высшее общество Лондона, увенчанное лоском и великолепием, прячет под своим благородством реальную греховность и порочность. Благочестивые речи о невинности и святости брака скрывают за собой незаконнорождённых деток и любовниц.

Пролог

20 5 годов назад

Мужик посиживал в кожаном кресле, прочно сжимая в руке бокал виски. Но даже глоток этого обжигающего напитка не мог стереть горечь, боль и жгучую ненависть, что сейчас поселились в его душе. Глас доктора, в каком звучали ноты сострадания, был только назойливым звуком. Мужчину не тревожили его наставления и поддержка. Сейчас его ничего не тревожило. Последняя надежда на малюсенькое счастье была разрушена на осколки. И сделала это его легитимная жена — дама, что должна была стать хранительницей домашнего очага и мамой его малышей.

— Милорд, я понимаю как для вас на данный момент тяжело. Это огромное горе. Но к счастью Ваша супруга живая, и у вас вырастает здоровый наследник.

Барон Рендол только хмыкнул в ответ и сделал очередной глоток спиртного яда. Супруга. Эта шлюха, посмевшая, как будто кукушка подбросить ему собственного ублюдка, да к тому же сделать его легитимным наследником. Долгие 5 лет он был кретином, который веровал, что это его отпрыск. Он растил его, любя и гордясь. И только 6 месяцев вспять он вызнал правду, случаем застукав свою драгоценную женушку трахающейся с никчёмным конюхом на сеновале, как рядовая крепостная девка.

Черт возьми, по сути ему было все равно, кого она воспринимает своим влагалищем. Мужик не питал к ней никак эмоций и издавна сам не посещал ее кровать. Он даже не собирался им мешать, пока не услышал их послелюбовный разговор. Тогда ее слова разрушил его мир, разрушая пелену на очах и вызывая в душе невиданную ярость.

«Твой отпрыск станет герцогом, Вильям. Представляешь для себя отпрыск конюха — барон, — отрадно и с некоторым презрением засмеялась баронесса.

— Это единственное за что следует поблагодарить твоего супруга. Единственное, что позволяет мне пережить идея о его члене в для тебя.

— Ты знаешь, это было нужно. Он был должен поверить, что это его отпрыск. К счастью был очень опьянен, чтоб осознать, что я не была девственницей. И даже если тревожные мысли и посетили его затуманенный мозг, кровь на простыне была весомым подтверждением.

— Я понимаю Фиона, но все таки ревность спаливает меня дотла!

— Для тебя нечего ревновать. На данный момент я только твоя. Я люблю тебя. Больше жизни. Тебя и нашего сына».

Ему хотелось ворваться в туже минутку к ним и уничтожить изменницу и ее хахаля. Но он всегда был очень рассудительным. Он возвратился в дом, подготовил слуг и стал ожидать свою шлюху супругу. Когда Фиона прокралась в спальню, ее ждал внезапный сюрприз.

— Милорд, что вы тут делаете?

Он медлительно подошел к ней и, занеся руку, очень стукнул по лицу. Голова дамы откинулась от удара. От испуга и неверия она сделала шаг вспять, глядя своими большенными очами на разъяренного супруга. Рука здесь же прижалась к горящей красноватой отметине.

— Потаскуха! Нравиться трахаться с конюхом? Задумывалась, что будешь вечно накалывать меня? Подсунешь собственного потомка и сделаешь моим наследником? Я бы убил тебя прямо на данный момент. Но это сгубит и мою жизнь, а в кутузку садиться я не горю желанием.

— Милорд, это вранье! Я не знаю, кто наговорил на меня, но это нахальная ересь! — попробовала оправдаться дама и утихомирить гнев супруга.

— Я все еще чувствую его отвратительный запах на для тебя! Ты, блядь, трахалась с ним как последняя шлюха.

Он схватил ее за руку и резко кинул на кровать.

— Милорд, пожалуйста, прошу вас! — отчаянно пробовала утихомирить мужчину баронесса.

— Отныне для тебя запрещено покидать комнату. Охрана будет сторожить тебя денек и ночь. Для тебя запрещено созидать отпрыска. Слуги для тебя не посодействуют, можешь даже не обращаться. Сейчас они делают только мои приказы, ты для их больше не хозяйка.

— Прошу, Вас, не трогайте Элайдже, — с страхом взмолилась она, понимая, что супруг знает правду и будет мстить. — Он не повинет. Он любит вас. Вы его герой, кумир. Милорд, заклинаю Вас.

— Сука! Ты не смеешь меня ни о чем просить. Ты просидишь тут до того времени, пока я не буду уверен, что ты не забеременела от собственного любовничка. И молись Богу, чтоб ты не понесла, по другому выкидыш я для тебя обеспечу. Так как я не успокоюсь, пока ты не примешь мое семя и не родишь мне реального наследника.

— Но Элайджа…

— Твой отпрыск никогда не станет герцогом. Будь уверена, я об этом позабочусь.

Прошло две недели заключения. Все эти деньки герцогиню не выпускали из ее опочивальни. Ее съедала тревога за жизнь отпрыска, но служанки молчали, а барон все эти деньки не давал о для себя знать. Вчера был последний денек ее месячных, и сейчас дама страшно нервничала, зная, что слуги обязательно доложат об этом факте супругу. Но она не собиралась уступать ему. Дама была уверена, что если она позволить ему взять себя и не дай боже забеременеет, то ее отпрыск будет мертв. Барон не оставит его в живых.

Смежная меж комнатами дверь распахнулась, и барон стал перед дамой. Одетый только в один халатик, он вальяжно вошел в комнату. В очах горел все то же пламя ярости и твердости намеренья.

— Супруг мой, прошу Вас…

— Впору вы вспомнили, миледи, что вы моя супруга, а сейчас заблагорассудьте дать собственный брачный долг, — саркастично произнес мужик, насмехаясь над ней.

— Я не могу, милорд, мое состояние не принципиальное, прошу вас, дайте мне пару дней на излечение.

— А с зловонном конюхом вы могли? К несчастью ему больше не придётся испытать данное удовольствие, как и все другое.

— О чем вы? — конвульсивно спросила дама, чувствуя, как тело холодеет от кошмара.

— Ах, для вас не сказали? Пару дней вспять он пробовал скрыться из поместья с награбленным золотом. рассказы эротика Он был убит при задержании.

— Неаааат! — баронесса заорала как обезумившая и кинулась с кулаками на мужчину. — Это не правда, не правда, не правда, — молотила она руками в его грудь, но барон только победно усмехнулся. — Терпеть не могу вас! Терпеть не могу!

— Успокойся, шлюха! — мощная пощечина откинула ее вспять, и дама повалилась на кровать.

Она стала вырываться, когда барон склонился над ней и стал подымать ее ночную сорочку.

— Отпусти меня, ты животное!

После ее слов он опять отвесил ей оплеуху и просто порвал мягенькую ткань. Его глаза скупо прошлись по телу супруги. Хоть дама и рождала, но ее тело осталось подтянутым и таким же привлекательным. Скинув собственный халатик на пол, он открыл ее взгляду собственный эрегированный член, что откликнулся на тело женщины.

Также мужчину завело ее дикое сопротивление. Ему нравилось чувство приемущества самца над самкой, и ее полная слабость перед ним. Обширно раздвинув ноги дамы, он поместился меж ними. Прочно прижав одной рукою ее руки к постели над головой герцогини, он следил, как извивается тело женщины в попытке вырваться из его захвата.

— Хватит, милорд, молю вас! — заорала дама. — Вы не сможете так обращаться со собственной герцогиней!

— На данный момент ты не баронесса, а рядовая потаскуха, которая заслуживает не наилучшего воззвания, чем портовая шлюшка.

В доказательство этих слов, барон плюнул на свою ладонь и смочил в слюне член, чтоб резко ворвался в сухое влагалище. Спина герцогини выгнулась от боли и звучный горестный вопль вырвался из ее губ. Ее неподготовленные стены сжались вокруг орудующего поршня, не пропуская его поглубже. Потому, пыхтя, мужчине приходилось очень проталкиваться в нее. Боль раскалывала ее пах. Звуки удара плоти об плоть казались ей самыми отвратительными в мире.

Слезы потекли из глаз бедной дамы, руки ослабели, борьба закончилась. Отвернув голову в сторону, она молчком вздрагивала под резвыми жесткими рывками мужчины, что самозабвенно трахал ее, получая наслаждение …

от самого акта насилия.

— Блядь, до чего же тугая у тебя пизда, — бранился мужик, как будто заправский мореплаватель, а не великодушный барон, — неуж-то зловонный конюх так и не сумел тебя хорошо обработать, да сучка? — оскорбления с придыханием голоса вырывались из мужчины, демонстрируя как тяжело он трудился, безжалостно врываясь членом в тугую промежность. — Падла, ему давала, а передо мной повсевременно закрывала дверь. Я то считал, что это от великодушного воспитания, что с тобой необходимо быть помягче. А ты рядовая подзаборная шваль, и сейчас ты получишь то, что заслужила!

Каждое свое слово он аккомпанировал массивным толчком. Мерзкий звук хлопков его мощных яиц по извиву ее ягодиц разносился по комнате, сопровождаемый пыхтящими хрипами и матами мужчины. Засаживая опять и опять, безостановочно практически в беспамятстве, он заходил в нее так глубоко, что это вырывало горестные вздохи из уст дамы.

Никогда она не была так заполненной, и не знала, что супруг может быть таким. Как он и гласил, он вел себя с ней мягко, тихо, всегда держа под контролем свое либидо. Брал ее в мгле, медлительно, осторожно. А на данный момент перед ней стал одичавший зверек, который просто имел слабенькую самку.

Его мышцы напрягались, кожа блестела от пота, волосы откинулись вспять, а в очах полыхал одичавший огнь похоти. Он длительно продолжил трахать ее через содрогания, усиливая напор, распирая ее больной канал. И когда его яичка болезненно сжались, а член натужился, готовый вызволить свое семя в нее, он сделал последний сильный рывок и кончил. От прилива крови к голове у мужчины заложило уши, совершая последние неспешные толчки, он посодействовал для себя выпрыснуть в супругу всю сперму, и довольный вышел из ее тела.

— Вот сейчас ты на собственном положенном месте! С раздвинутыми ногами и моей спермой сочившейся из твоего влагалища! — злорадно с очевидным наслаждением проговорил он.

Около месяца барон продолжал насиловать супругу, не выпускаю ту из комнаты. А когда месячные дамы не пришли в срок, он оставил ее в покое, ждя, когда доктор сумеет подтвердить ее состояние.

Как он был горд и рад, когда беременность подтвердилась. Вспоминая об этом, барона накрыла горячая ненависть и ярость. Он утратил внимательность, решил, что даме полезно будет дышать воздухом, и не задумывался о том, что она постарается хоть каким методом лишиться малыша. А когда нашел ее с подозрительной баночкой некий мерзость в руках, сообразил о намереньях супруги. Сора, скандал, клики. Она вырвалась из его рук и гонимая ужасом и яростью кинулась вниз, убегая из дому. Он бы и не опешил, если б ему произнесли, что она специально кинулась под карету, подъезжавшего на осмотр доктора, хотя кучер гласил о случаем стечении событий. Барон не винил ни мужчину, ни возничего. Нет, вся его ненависть была ориентирована на свою супругу. Суку, посмевшую избавиться от его малыша.

— Естественно, я понимаю, как тяжело перенести эту утрату. Но на данный момент вы необходимы собственной супруге. Она не только лишь растеряла дитя, да и способность двигаться. Помогите ей пережить это горе, — слова доктора прорвались через мемуары барона, вырывая того из их тумана.

Он немного кивнул медику, вроде бы соглашаясь с его словами, понимая, что сейчас он предстанет перед миром злосчастным супругом. И на уровне мыслей улыбнулся этому факту, ведь ему это событие было на руку. Пусть ему соболезную, пусть считаю злосчастным супругом, он дождется часа собственной мести. Тех пор, когда можно будет стукнуть по супруге больнее всего. А пока он потерпит и ее ублюдка, и ее саму, превращая каждый их денек в небольшой ад.

Глава 1

— Отец познакомься, это моя жена, миссис Регина Грейджер, маркиза Уорборг.

— Милорд, — женщина присела перед герцогом, давая тому насладиться ее естественной грацией.

Барон Рендол был приятно удивлен необычной красотой этой обычной по происхождению девицы. Его скептичный взор отметил ее ярко-голубые глаза, светлую кожу, мягенькие белокурые локоны и курносый носик. Реальный ангел. И его «сын» задумывался также, так как смотрел на нее с благоговением и восхищением.

В то же время он лицезрел, как напряжен был парень. Его глаза смотрели на отца с опаской, вена на шейке нервно пульсировала, и он тяжело сглатывал. Конечно знал, что привести эту даму сюда, уже было самим вызовом, но объявить о потаенном браке просто самоубийством, и его реакцией могло быть только одно. Выставить гаденыша вон, лишив всех средств к существованию. И он так и собирался поступить, обнаружив наконец достойный повод отречься от кукушкиного подарка. Вот только номинально тот все равно бы остался его наследником, ну и мама с тестем не оставили бы отпрыска без средств к существованию.

И вот внезапная злорадная идея проскользнула в его голове. Конкретно та любовь и обожание к девице этого бастарда, в конце концов, развязали тугой узел ненависти, что сжимала гортань барона все эти года. Вот он рычаг его мести. Это невинная женщина, дочь обычного священника, как будто послана Богом ему.

Ведь если он принудит мучиться сыночка этой шлюхи, то принудит мучиться и ее, так как она души не чаяла в собственном чаде. Как будто всякий раз специально показывая ему то, что мог иметь его ребенок и как она лишила его этого. Барон издавна мог что-то сделать к собственной суке-жене, но неважно какая месть ранее казалось ему очень слабенькой. Нет, он желал стопроцентно убить ее и ее сынка, растоптать, раздавить, упиваясь их страданиями. И ранее момента не было ничего, чтоб могло ему посодействовать в этой жажде мести. Пока он не привел ее. Собственного ангела. Ангела, которым барон с радостью воспользуется.

Женщина с любопытством рассматривала собственного свекра. На данный момент их судьба находилась в его руках. Не раз Регина пожалела, что согласилась на уговоры возлюбленного, понимая, что барон никогда не признает их брак. Представший перед ней мужик был на вид очень жесток и властен. Маленькие морщины, выдающие его возраст, и прослойки седины только присваивали его виду еще большей строгости. И все таки многие девицы ее возраст произнесли бы, что он неплох собой. Подтянутый, высочайший, уверенный внутри себя, могущественный и высокопоставленный. Главное преимущество для всех дам был титул, но не для нее. Регина от всей души до безумия обожала Элайджа, и согласна была жить даже в бедности, только бы с ним.

— Ну, что все-таки отпрыск, ты разочаровал меня, глубоко разочаровал, — безжалостно начал барон, силой собственного голоса подавляя юных людей. В душе злорадствуя, видя как дернулся кадык Элайджа, а женщина опустила глаза вниз, — Но ты мой единственный наследник, а отдавать свои средства моему троюродному брату, алкашу и прожигателю жизни, я не собираюсь!

От надежды, с которой «сын» вдруг поглядел на него, ему захотелось звучно рассмеяться. Как он еще пожалеет, что привел молоденькую супругу в отчий дом, но больше всего пожалеет женщина. Ни в чем невинная женщина, которая премудростью судьбы вышла замуж за этого ублюдка.

— Я подарю для тебя свое прощение, и приму твою супругу, но при одном условии.

— Да отец?

— С этого денька ты безоговорочно слушаешься меня, так как я желаю, чтоб мой наследник был безупречным. Мы введем твою супругу в общество. Благодаря нашему положению и связям никто и слово молвить не посмеет.

— Спасибо, отец, — с трепетом шепнул парень, не веря в милость отца.

Сколько он себя помнил, этот мужик всегда был очень строг к нему и придирчив. Казалось, он вытерпеть не может собственного отпрыска, но может быть все дело в его нраве, в том, что он пробовал сделать из него барона, достойного этого титула.

— Это еще не все. Прием в честь вашей свадьбе мы устроим через неделю, ранее времени вы будете жить, как будто не венчаны. В различных домах. На это время мы передадим опеку над Региной опытнейшей дуэньи. У меня уже есть такая на примете. Все что за этот период времени вы можете для себя позволить — это короткие встречи при очевидцах. Ты согласен с моими требованиями?

— Естественно отец, — радуясь доброжелательности отца, с энтузиазмом произнес юный мужик….
Неделя воздержание ради твоего прощения и благословения, это самое маленькое, что я могу для тебя пообещать. И ты не пожалеешь о том, что принял наш брак.

— Вот и отлично. Тогда на данный момент для тебя придется проститься со собственной новобрачной. Я отвезу ее к графине Уорфорд, она моя хорошая подруга и не откажет нам в помощи.

— Дай нам минутку.

Барон кивнул и вышел с гостиной.

— Возлюбленная, — парень, сжав руки супруги, подвел ее к диванчику и мягко усадил, — ты сможешь ради меня выполнить требования барона? Не возражаешь против их?

— Естественно, смогу, — уверенно заверила она его, — он отдал нам не месяц и не год, а всего только неделю. После твоих рассказов, я и представить страшилась, что нас ожидает в твоем доме, но вот к счастью барон показал к нам милосердие и не стал на пути нашего счастья. Ну и эта неделя не наказание, а быстрее подготовка, которой я даже рада. Ты же знаешь, что я побаиваюсь светского общества, и страшусь опорочить тебя.

— Ты просто не можешь этого сделать, — сделал возражение он, лаского целуя ее пальчики.

— Любовь заслепила для тебя глаза, дорогой. Но все таки признаем, что мне не хватает воспитания. Потому я буду впитывать все, чему меня будет учить графиня, и уверенно предстану перед светским обществом. Ты сможешь гордиться собственной супругой.

— Я уже горд тобой.

Она мягко засмеялась, уверенная, что он так произнесет. Любовно посмотрев ему в глаза, горящие таким же ответным чувством, женщина отрадно улыбнулась.

— Спасибо дорогая, — шепнул он, и, наклонившись, запечатлел на устах собственной невинной супруги легкий поцелуй.

*****

Регина прилегла на кровать, когда за служанкой закрылась дверь. Мягенький свет нескольких свеч озарял комнату, но она не желала их тушить. Она нервничала, оказавшись в чужом доме, но ради возлюбленного готова была пойти на все. Женщина никогда и не задумывалась, что любовь бывает таковой всепоглощающей, не представляла, что такое может быть и возлагала надежды повстречать ее в собственной жизни. Но вот она чувствовала ее всеми фибрами собственной души. Она обожала Элайджа больше самой жизни. Он стал для нее центром существования, и это было взаимно.

И хотя ее пугало будущее с ним, которое включало в себя статус маркизы и посещения высшего общества, она готова была пойти на это. Ранее она задумывалась, что выйдет замуж за обычного сквайра, будет жить с ним в маленьком доме, выращивая их малышей. Но внезапно поднялась так высоко. Средства никогда не завлекали даму, напротив быстрее отпугивали. Ведь конкретно средства давали власть, а власть порабощала, изменяя сущность человека.

Дверь скрипнула, и Регина дернулась, не понимая, кто может входить к ней, когда она уже приготовилась ко сну.

«Неужто служанка возвратилась?» — поначалу помыслила женщина, но когда на силуэт свалился свет и перед ней стал мужик, женщина была просто ошарашена.

— Ваша Светлость, что вы тут делаете? — вскрикнула Регина и, схватившись за покрывало, попробовала прикрыться.

Это было очень не благопристойно входить к даме в спальню, и от этого щеки Регины побагровели. Мысли путались, а глаза наблюдали за приближающимся к ней мужчине. Неприкрытое замешательство отразилось в выражении ее лица.

— И опять здравствуй, моя дорогая, — улыбнулся он, и от этой ухмылки ужас холодком побежал по спине.

Он плавненько подошел к ней, безупречный в собственной мужской грации, что соответствовала его высочайшему положению. По ходу сняв пиджак и бросив его на кресло, он тормознул около кровати. Женщина вжалась в спинку, не зная, что делать, как быть, глядя на него своими большенными перепуганными очами, как у невинной лани. Неожиданней ужас сковал ее тело, когда она поглядела в его черные наизловещие глаза, осознав, что ее ждет нечто ужасное.

— Уходите либо я закричу! — попробовала пригрозить Регина, сама понимая, как тупо звучит ее угроза.

— Ты и так скоро закричишь, — он так это произнес, как будто предвкушал. — В тот момент тогда я войду в тебя своим органом, забирая принадлежащую твоему супругу девственность.

В голосе барона звучало предвкушение и похоть. Он смотрел, как расширились глаза девицы, когда смысл слов дошел до нее. И мужик понял одну вещь — он еще более возбуждается от ее ужаса. Такие невинные перепуганные глазки, что смотрели на него в немом страхе и неверии, приманивали подтвердить все опаски и показать его власть над ней.

— Я буду орать и сопротивляться! Пожалуйста, милорд уходите! — запричитала женщина, неосознанно делая шаг вспять.

— Ты еще не понимаешь собственного нового положения, но я расскажу для тебя, — терпеливо объяснил барон, как будто снисходя к ней. — Ты вышла замуж не за моего отпрыска, а за ублюдка моей супруги. Моего же малыша она уничтожила еще в чреве, попав под карету, как я догадываюсь специально. Она забрала моего наследника, и была наказана самим Господом, когда он отнял у нее способность ходить. Но этого не достаточно. Ведь ее бастард живой и живет припеваючи, надеясь получить мои денежки. И я не могу ничего сделать. Он единственный наследник. Ублюдков я даже не пробовал заводить. Не было смысла. Их все равно не признают, а титул уйдет с моей кровной полосы.

— Боже…

— И вот с чем остался я женившись на великодушной суке? С ее ублюдком и без способности заиметь собственного малыша. Я желал бы ее уничтожить, да вот только тогда необходимо и уничтожить ее сыночка, а это вызовет массу ненадобного подозрения. Двоих сходу нельзя. Ну и очень это просто для нее. Погибель была бы только спасением. А я желаю, чтоб эта тварь, моя супруга, мучилась в агонии и знала, кто принес ее ей. Потому я был в тупике. Пока ее сыночек не женился. По любви, сумасшедшей и искренней. Счастлив как никогда. Счастлив он, счастлива его мама, один я страдаю. А супруга юная, прекрасная, способная родить ему дюжину малышей. Тогда и я понимаю, что вот он шанс иметь собственного прямого наследника. С незапятанной кровью Ренделов. Настоящего барона. Ты родишь его мне. Моего отпрыска. И пусть в свете его буду считать моим внуком, мы будем знать правду, что он моя плоть и кровь.

— Боже мой, вы безумный, — шепнула Регина, замотав головой, как будто отрекаясь от сумасшедших слов мужчины.

Кошмар, охвативший ее, был так сильный, что подтолкнул ее к глупому бегству. Но стоило ей дернуть, как барон сделал резкий выпад вперед и схватил ее за руку, с силой дернув к для себя. Женщина начала дергаться, биться, царапаться, в глупой попытке вырваться из его железного захвата, но мужик держал ее так прочно, как будто сковал цепями.

— Как очень ты любишь собственного супруга? Дорожишь его жизнью? — спрашивая, он очень затряс ее, и женщина застыла, тяжело дыша. — Что ты готова заплатить за его жизнь? Свою девственность? Свою утробу?

— Что вы имеете в виду?

— Понизу находятся трое парней. Это жуткие люди. Головорезы. Для их важны только средства. И я готов им заплатить много средств, сильно много средств за погибель Элайджа. Его жизнь на данный момент в твоих руках. Я все равно возьму тебя, и ты понесешь от меня. И этот ребенок родиться его отпрыском. Но он может родиться при живом отце, который будет уверен в собственном отцовстве, об этом я позабочусь, не беспокойся дорогая, либо же он родиться у вдовы моего отпрыска.

Он проговорил это наслаждаясь каждым словом, как будто одна только идея об этом даровала ему незапятнанный оргазм. Через пару лет мечта о наследнике была так близка к осуществлению. Вот она! Стоит перед ним, переполненная ужасом и безысходностью. Юная, невинная. Безупречная для выполнения собственной женской роли, рождению его малыша.

— Пожалуйста нет, не трогайте Элайджу!

— Любишь его? — сарказм так и просачивался в этом вопросе.

— Больше жизни, — зарыдала женщина.

— Тогда раздевайся! — приказ барона прозвучал верно и безжалостно. Он отпустил ее руки, толкнув ее на кровать, и стал ожидать.

Женщина от его толчка резко села на край постели и задрожала, не способен двинуться с места. Она смотрела на него снизу ввысь, не веря во все происходящее. Еще днем она была счастливой новобрачной, верящей в их светлое будущее, и вот сейчас ее опустили …
с неба в ад.

— Не вижу твоих действий. Означает, ты избрала 2-ой вариант. Что все-таки я не против, издавна грезил прикончить этого ублюдка, — проговорил барон и направился к двери.

— Стойте! — подпрыгнула Регина.

— Ты забыла добавить, Ваше Сиятельство, — с улыбкой произнес он, делая поворот к Регине.

— Ваше… Сиятельство, стойте, я… согласна, — с надрывом в голосе произнесла женщина. Слезы медлительно покатились по ее щекам, а руки поднялись к вороту ночной рубахи.

— Скажи на сто процентов, я желаю услышать от тебя: «Ваше Сиятельство, я согласна дать для вас свою девственность и свое чрево».

— Ваше… Сиятельство, я… согласна… дать для вас свою девственность и… свое чрево.

— Отлично, очень отлично. Повторяй далее: « я буду слушаться хоть какого вашего приказа», — он сделал уклон на слове хоть какого.

— Я… буду… слушаться хоть какого… вашего… приказа.

— Встань с постели и сними всю одежку. Желаю разглядеть твое юное тело.

Регина медлительно слезла с кровати, вспыхивая и дрожа. По щекам покатились слезы. Пальцы нервно развязывали завязки ночной, а после стягивали ткань с плеч. Барон удовлетворенно смотрел за ее действиями. Он мог в мгновения ока порвать ненадобную преграду, но вожделел, чтоб женщина сама сняла одежку, предлагая себя. Ткань свалилась к ногам и Регина стала перед ним в собственной прелестной нетронутой наготе. Руки ее здесь же прикрыли грудь и холм кучерявеньких волос.

— Убери руки! — императивный глас, заполненный силой и мощью, не давал способности ослушаться. — Немедля! И никогда не смей запираться от меня!

Женщина сжалась, но протянула руки по краям. Она опустила голову, сгорая от стыда и позора. Еще ни один мужик не лицезрел ее без одежки, и она подразумевала, что свое тело даст в дар легитимному супругу. А сейчас она предавала Элайджу, отдаваясь в руки собственному свекру, который ясно отдал осознать, что готов опоганить ее дар.

Барон подошел к девице. Его сильные шершавые руки грубо накрыли бело-молочные холмы, сжимая их в собственных огромных ладонях. И молодые грудки поместились туда совершенно, как будто были сделаны конкретно для его рук. Желание жаркой лавой побежало по его венам, кровь прибыла к паху, и на его брюках образовался большая неровность.

Зажав меж пальцами светло-розовые горошины, он то перекатывал их, то тянул, то нажимал. Женщина только вспыхивала от этих грубых ласк, но не шевелилась. Он мял ее молоденькую плоть, зная, что это причиняет ей маленькую боль, и расползался от этого зания с еще огромным энтузиазмом. Барон обожал твердый секс. Но любая его любовница отлично знала о его пристрастиях, и получала за это благопристойную плату. К огорчению, осведомлённость дам всегда малость остуживала мужской пыл.

И вот сейчас в его руках сама чистота и невинность, которая хочет нежности и ласки, а получить только боль и унижения. Да, но ведь все в его руках. Он начнет с этих чувств, смешает их с удовольствием, приучит ее к своим пристрастиям, и она будет вожделеть его. Скоро сама придет в его руки, моля о его ожесточенных ласках. В этом он не колебался.

— Сколько для тебя лет?

— Восемнадцать милорд, — шепнула Регина.

— Безупречный возраст для рождения малыша.

Его руки оставили ее грудь и спустились ниже, обвели ее тонкий животик и задели коротких волос. Пальцы спустились ниже, ища женскую плоть и, раздвигая половые губки, начали медлительно скользить по ней.

— Пожалуйста, не нужно, прошу вас, — конфузливо замолила женщина, отвернув голову в сторону, чтоб не созидать лица собственного насильника.

— Будет больно. 1-ый раз всегда больно для тебя ведали об этом?

— Д… а…

— Но будет больно к тому же так как, я большой мужик, и миндальничать с тобой не собираюсь — его пальцы стали жестче сжимать ее плоть, надавливая на клитор и проникая самим кончиком пальца в нее, так что женщина дергалась от противных чувств.

И здесь барон резко вел в нее собственный указательный палец, Регина вскрикнула от дискомфорта. Он уперся в ее девственную плеву, достаточно хмыкнул и отступил. После вновь несколько раз повторил эти движения, пока не добавил очередной палец. Растягивая ее тугое влагалище сейчас уже 2-мя толстыми пальцами, мужик имитировал поступательные движения члена, вонзая их резко в даму и выходя из нее.

— Пожалуйста, больно… — взмолилась Регина, вцепивший в его руку своими пальчиками, желая закончить это надругательство.

Но Джейсона Страурта, барона Рендола, ее мольба только посильнее подстегивала. Он поднял вторую руку и очень сжал ее лицо в области щек, заставляя поглядеть ему в глаза.

— Какая ты чувствительная, а ведь это еще не боль, так лёгонькая подготовка твоего тела. Представь, как заместо моих пальцев туда войдет вправду кое-что толстое и твёрдое.

— Молю Вас, не надо…

— Скоро ты будешь молить меня о другом.

Он резко оттолкнул ее от себя, и женщина свалилась на стоящую за ее спиной кровать. Барон принялся поспешно срывать с себя одежку, отбрасывая ее в сторону, и скоро стал перед ней во всей собственной зрелой красоте. Не глядя на возраст, мужик был отлично подтянут и накачен. По его виду нельзя было сказать, что он всегда прожигает свою жизнь за выпивкой и развратами. Нет, это мужское тело, который был отлично знаком с физической подготовкой, силой воли и закалённым нравом, поддерживая себя в прелестной форме.

Регина зажмурилась, не хотя глядеть на мужской орган, но императивный глас вторгся в ее сознание.

— Открой глаза! Стремительно!

Она не могла не подчиниться грубой власти его голоса, от которой кожа покрывалась мурашками, а сердечко замерзало от испуга.

— Смотри на меня! — она сфокусировала взор на его лице, что казалось черной маской в блике приглушенного света. — Не в глаза, а на мой член!

Ее глаза послушливо опустились вниз, глядя на длиннющий толстый орган с пульсирующими венами, который барон сжал в собственной грубой ладошки. Он стал методично водить по нему рукою, и женщина смотрела, как двигается верхняя плоть под этими движениями.

— О Боже, — шепнула Регина, в первый раз видя так близко нагое тело мужчины. Ее щеки против воли покрылись конфузливым румянцем, а душу заполнила новенькая волна презрения к этому мужчине.

Но вроде бы ей не было постыдно, Регина не могла отвести взора от мужского отростка. Когда он отпустил руки, его жесткий член изогнутой дугой уверенно торчал ввысь. Девице стало нестерпимо горячо и душно, тело сковало от напряженности, а понизу животика как будто свернулась тугая змейка, заставляя лоно сжиматься и разжиматься в неведомой ей доныне жажде.

Она ощущала себя таковой немощной, как будто безвольная куколка, и грязной. Бесчестье, которому подверг ее барон не смыть никогда. Он уже сделал из нее падшую даму. Регина еле сдерживала слезы, понимая, что это только начало ее падения.

— На данный момент ты станешь дамой, моей дамой, — осипло простонал мужик, пожирая очами нежное девичье тело.

Обширно раздвинув ее ноги, он уместился меж ними, прижавшись своими чресла к ее плоти. Женщина в страхе попробовала отодвинуться, но его сильные руки прочно удерживали ее на месте.

— Не нужно, не нужно, не нужно, — она замотала головой, когда ощутила, как кончик его твердого члена уперся в ее щель.

Регине еще никогда в жизни не было так жутко. Слезы скатывались по щекам, волосы разметались по простыни, пока женщина руками пробовала оттолкнуть этого высокопоставленного насильника из себя. Но все ее пробы были напрасны. Тогда в приступе паники она стала брыкаться, царапаться и кусаться. Барон внес руку и очень стукнул даму по лицу. Этот удар ошеломил и приостановил Регину. Щека горела от боли, что взорвалась в голове, стиснув виски в собственных сетях. Она застыла под ним, ощущая полную безысходность. Очень слабенькая, она не могла вырваться из крепких лап мужчины, так стремившегося надругаться над ней.

Сжав собственный член рукою, он направился себя в ее промежность. Толстенная головка с трудом проникала …
в тугой девственный канал. Но барон не сдавался, и, придав усилие, втолкнул себя вовнутрь, здесь же упираясь в ее девственность. Джейсон застыл, глядя сверху вниз на тело женщины. Пот выступил на его седоватом виске, и капелька скатилась вниз. Регина ощутила одичавший дискомфорт и жжение, чувствуя внутри себя посторонний орган. Правда это была не та боль, которой запугивали девиц благочестивые старушки, нарекая на греховность совокупления. Женщина еще не знала, что это не конец, а только самое начало.

Очень сжав ее таз, так что на утро от его захвата на ласковой коже образуются синяки, барон резко втолкнулся вовнутрь девицы, растягивая ее тугое влагалище и разрывая девственную плеву. Его твердость даже под силой толчка с большим трудом вполне вошла в ее ласковый канал.

— Ааааааааа, — пронзительно завопила Регина, выгибая спину и дергаясь в его руках. Боль взорвалась в ее теле, сводя с мозга и ослепляя. Подсознательно она стала стараться вытолкнуть из себя предмет, что доставлял ей столько страданий, но крепкое сжатие его рук не давало девице двинуться даже на мм. — Выньте его, пожалуйста, выньте, — как будто в бреду взмолилась она, вцепившись в его плечи и стараясь оттолкнуть от себя.

Снутри все горело и жгло. Рот открылся в жажде сделать вздох и глубоко хватал воздух, стараясь претерпеть эту боль. Мускулы сжались вокруг твердого поршня, желая вытолкнуть его, но барон только злорадно усмехнулся на ее мучения, напротив упиваясь ими.

— Черт возьми, как отлично в для тебя! — захрипел барон. — Такая тугая, узенькая. Сжимаешь мой член в тиски, как будто перчатка. Как издавна у меня не было девственницы!

Быть в ней было чудесно. Он уже и запамятовал, как это вгонять собственный член в юное невинное влагалище, осознавать, что конкретно он разработает его, принудит мускулы растянуться и приспособиться конкретно к его размеру.

— Боль… но, это так больно… — мычала женщина, стискивая зубы, чтоб не закричать от еще одного болезненно клика, что рвался из ее уст.

Барон не слышал девичьих стенаний. Он стопроцентно упивался собственной похотью. Массивно вращая членом в ней, он пробирался все поглубже, пока не уперся в шею матки. Тогда и подмахивая бедрами, мужик начал резко вгонял в свою жертву, задавая обезумевший ритм. Напряженные яичка шлепали по стыку ее ягодиц, разнося по комнате самый неприятный для нее звук. Сам барон пыхтел, отзываясь нечленораздельными звуками. Стиснутые зубы заскрежетали от усилий, когда он засаживал ей опять и опять, безостановочно, практически в беспамятстве работая бедрами в одичавшем темпе.

— Уммммм, — болезненно ныла Регина, комкая в руках простынь и глотая слезы.

Ощущая, что больше не выдержит, ведь очень издавна он испытывал так сильный экстаз, барон переместил свои руки под девичьи ягодицы и, очень сжав, впиваясь пальцами в нежную кожу, приподнял их ввысь. Изменив угол наклона он резким толчком вошел мало поглубже и в конце концов он застыл там. Бранясь, мужик кончил в ней. Струя густого семени стукнула в шею матки девицы. Ее влагалище спазматически сжалось и Регину заполнили новые непонятные для нее чувства. Все таки ей было еще больно и тошно, омерзительно ощущать снутри для себя что-то схожее на слизь, избытки которой стали вытекать из нее, как член барона обмяк и выскользнул из ее щели.

— Поздравляю, леди Регина, сейчас вы стали истинной дамой!

— Будь ты проклят! — тихо шептала она, отворачивая голову в сторону, взором впиваясь в стенку подрытую дорогими обоями.

— Ну, ну разве можно так гласить папе собственного малыша, — с издевкой проговорил барон. — Может быть только-только мы зачали моего наследника.

Регина только горестно застонала от этих слов, прикусив губу. Попытавшись оборотиться на бок, чтоб скрыться от пронзительного взора черных глаз, она дернулась от него, но мужик не дозволил ей этого.

— Не торопись. Жалко, естественно, что я не так молод, чтоб опять стремительно затвердеть, но это не означает, что я с тобой окончил. Я желаю хорошо разглядеть твою промежность, украшенную кровью твоей девственности и моего семени.

— Хватит, пожалуйста, отпустите меня.

Но барон будто бы и не слышал ее слов. Он схватил с пола маленькую подушку, которую в процессе борьбы Регина скинула с кровати, и подложил ей под ягодицы. Опять обширно разведя ее колени, он уставился на ее истекающую их смешанными жидкостями щель.

— Ты на данный момент так великолепна. Реальная дама таковой и должна быть. Отодранной в сласть, пропитанной мужскими соками, жаркой и потной.

От его грубых слов даму мутило. Она никогда и не задумывалась, что таковой великодушный человек может так грязно выражаться и быть ожесточенным насильником. Ведь баронов считали приближенных к королю. Практически вершина их цивилизации. Но на данный момент перед ней был скверный насильник, который бесчеловечно растоптал ее девичьи мечты и надежды.

Идея об том, что она кинула возлюбленного, заполнила даму жгучим чувством вины и стыда. Регине казалось, что она грязная и вся пропахла мужиком, и стоит только увидеться с Элайджом, как тот усвоит — какой падшей дамой она стала. Руки так и почесывались от желания стереть со собственной кожи запах этого мужчины, следы его прикосновений и его семя. Но все ее желания, которые сейчас не имели значения, так и остались нереализованными.

— Ну-ну, что за слезки миссис Регина, неуж-то вспомнила об этом ублюдке. Бедняжка, возлагала надежды подарить ему себя, а тебя лежишь здесь и светишь своим срамом передо мной и течешь как будто шлюха.

— Закончите, пожалуйста, не гласите так. Я не шлюха, нет, не шлюха, — морально истощенная, она стала вспыхивать, стыдясь греховной наготы.

— Ахахаха, — засмеялся он от его слов, — только шлюхи лежат с обширно разведенными бедрами и стекающим семенем из собственной промежности. Шлюхи, что и минутки не могут прожить без спермы. И ты скоро усвоишь, что стала конкретно таковой.

Его пальцы задели ее щели, и зачерпнули вязкую жидкость, а после он поднес их к сладкому девичьему рту. Пряный запах стукнул девице в нос, её ноздри раздулись, и ее чуть ли не стошнило от этого запаха. Грубо сжав ее щеки, барон принудил ее открыть рот и втолкнул свои пальцы вовнутрь.

— Попробуй, какие мы с тобой на вкус. Насладись этим.

Слизкая солоноватая сперма принудила ее искривиться от омерзения. Его пальцы поиграли с ее языком, а после того как он растянул их, накрыл ее губки своими в жестоком поцелуе. Терзая ее рот, он шарил руками по девичьему телу.

Больно пощипывая ее округленные верхушки, он резко тянул их верх, глотая ее больной стон своим ртом. Сминая мягенькую плоть, мужик ощутил, как его фаллос повторно оживает, откликается на чувство юного тела под ним. Таковой резвой реакции у мужчины издавна не было, и он порадовался, что отыскал свое личное лечущее средство юности.

Скупо накинувшись с грубыми поцелуями на ее тело, он ставил калоритные красные засосы, клеймя ее этими отметинами, здесь же активно облизывая их. Мужик отлично осознавал, что на утро ее нежное тело будет покрыто синяками и засосами — свидетельством их адюльтера. Данный факт возбуждал его еще посильнее. Жалко только-только сынишка не увидит их. Регине чувствовала себя вполне покрытой в его слюне, меж ног было влажно и противно, а чувство шершавого языка принуждало вздрагивать. Но барон был непреклонен в собственной похоти и безумие.

— Ты лучше всякого афродизиака, — простонал мужик, когда его член опять заполнился жизнью и уперся собственной твердостью в ее тонкий животик.

Вдруг он приподнялся с ней и резко перевернул даму. Регина не успела и очухаться, как оказывается прижата лицом к простыне с выставленным ввысь задом. Сильным толчком он на всю длину опять вошел в ее раздраженный канал.

— Аааааай, — заорала женщина и стала брыкаться, но большая мужская ладонь очень придавила ее голову к кровати, вдавливая ее в простынь, практически лишая способности дышать.

Мужик настойчиво двигался туда-сюда, терзая ее раненую промежность. Из-за богатства его спермы по комнате разносились звуки …

хлюпанья. Его лобок звучно ударялся об ее ягодицы. Такие плавные и манящие полушария, что мужик облизался от их вида. Рука так и почесывалась и их отметить.

— Хватит, милорд, уууу, хватит, я не перенесу этого! Вы убьёте меня!

— Нет, дорогая, просто хорошо выебу, — самодовольным напряженным голосом ответил ей барон, и подавшись желанию хорошо шлепнул ее по ягодице, оставляя на той красный след от собственной ладошки.

— Перестань сопротивляться, сучка, по другому будет еще ужаснее. Твое тело сейчас стопроцентно мое, а я не люблю, когда мне перечат! — отдал приказ он, и опять стукнул со всей силы по попке, в этот момент очень вгоняя член в ее влагалище.

— Аумммм, — захныкала Регина, глотая свои слезы.

Мужской зад стремительно двигался взад-вперед, засаживая собственный член в жестоких бесконтрольных толчках. Как будто ополоумевший он трахал невестку, приближая свою разрядку. Массивно вращая своим стержнем снутри, разминая в руках попку, он хрипел нечленораздельным звуком. Стиснув зубы от накатившего вожделение, что сдавило ему яичка и лишило дара речи, барон с последних сил пробовал растянуть наслаждение. Но когда ее промежность сжала его орган своими мускулами, он гортанно застонал и выплеснул густой поток спермы, 2-ой раз за ночь извергаясь в нее.

Вялый и запыхавшийся он слез с девицы и вытер грязный в их соках член об ее бедро. Накинув халатик, барон снова прошелся взором по измучанному телу. Его переполняла гордость и ублажение от вида распухшей щели, из которой обильно вытекало его семя на белую простынь.

— Отменная шлюшка! — он мягко похлопал шокированную и застывшею в той же позе даму. — Я уверен, что после нынешнего траханья ты забеременеешь. Столько спермы, сколько я спустился в твою порочную щель, не может быть расходовано в пустую, какое-то зернышко и прорастёт.

После этих слов еще несколько раз помял ее аппетитные ягодицы своими грубыми ладонями, наклонившись запечатлел на ее маковке сладкий поцелуй и в конце концов покинул ее.

Регина и не увидела, когда осталась одна. Она лежала и смотрела в одну точку, без единой связной мысли в голове. Слезы струйками спускались из глаз, а тело перевоплотился в один больной комок. Оскверненная, истерзанная, изнасилованная, она лежала на дорогой простыне замершей куколкой. Скоро истощение взяло свое, и женщина повалилась в такую подходящую для нее мглу.

А пробуждалась Регина тяжело. Ее интимное место было покрыто засохшейкоркой и неприятно зудело. Понизу животика все натянулось от ноющей боли, и стоило девице пошевелиться, как она ощутила все раненые мускулы.

Звучный больной стон сорвался из ее уст, и женщина опять горько и протяжно заплакала. Как ей далее быть? Как жить? Чего ожидать от этого монстра, скрывающегося под маской высочайшего благородства? Поведать Элайдже о том, что вышло? Нет, она не сумеет. Признать в том, что ее изнасиловал его же отец, и поведать ужасную тайну их семьи, чтоб лишить счастья и возлюбленного. Она просто не могла так поступить. Узреть в его очах презрение, услышать как он именует ее шлюхой и отрекается от нее. Рискнуть его жизнью? А если она и правда забеременеет после этой ночи? Столько вопросов, на которые у девицы просто нет ответа.

Нет, она должна держать язык за зубами, твердо решила женщина. Не ради себя, а ради возлюбленного. Ведь барон гласил, что тот ничего не выяснит. Все, что ему было необходимо, это только рождение его малыша. Может быть, если это осуществиться, то мужик оставит ее в покое. А возлюбленный, не зная о предательстве, будет обожать этого малыша всей душой.

Девице было постыдно за такие мысли, и она понимала, что выбирая этот путь, она обязана будет жить с чувством стыда и нескончаемой вины. Притворяться, что ей дорог отпрыск, улыбаться барону, всякий раз вспоминая о его насилии. Но другого выхода у девицы не было.

Длительно оттирала Регина тело мочалкой, пока вода в бадье не стала прохладной, но так и не смогла смыть из себя его запах, казалось, он пропитал всю ее кожу. Девице хотелось закрыться в комнате и никогда не выходить, но скоро графиня позвала ее на послеобеденную трапезу. С опаской зашла Регина в столовую, ждя, что графиня все знает о ее позоре и здесь же обвинить в пороке. Но дама не подавала никакого ввиду и вела себя достаточно учтиво, рассказывая о расписании их времени и обучении манерам и этикету.

Женщина с страхом ожидала пришествия последующей ночи, и длительно лежала не способен закрыть глаза, но когда барон так не пришел, она в конце концов утомилось уснула.

Создатель рассказа: ardency

[/responsivevoice]

Category: По принуждению