Еще та садистка

[responsivevoice voice=»Russian Female» buttontext=»Слушать рассказ онлайн»]

Еще та садистка

Она лежала без сознания у меня на кровати. Светлые волосы сбились, рот был приоткрыт, а дыхание — еле приметно, я даже пошевелила мозгами, не переборщила ли с хлороформом:

Я похитила бывшую моего парня сейчас ночкой и на данный момент ожидала ее пробуждения. Руки ее я привязала к кованой спинке кровати, ждя сопротивление с ее стороны.

По правде говоря, я к ней уже издавна испытывала смешанные чувства: ненависть и страсть, сумасшедшее желание.

На ней были белоснежные джинсы и голубая майка. Я посиживала на кровати рядом с ней, любовалась и радовалась собственной победе.

В конце концов она пробудилась. Как она орала: Меня это безрассудно заводило. Я знала, что привязана она прочно и никуда не денется, потому вышла из комнаты и подождала, пока она успокоится, удовлетворив себя под примечательные звуки надрывающегося сладкого голоска.

Когда она выбилась из сил, я возвратилась в комнату.

— Ну что, Юль, как себя ощущаешь? — спросила я, как ни в чем же не бывало, с еле приметной насмешкой.

— Отвали, тварь. Отпусти меня!

Так я входила к ней пару раз, пока она не смирилась с тем, что сейчас она моя пленница.

— Хочешь чего-нибудь? — спросила я в очередной раз, поглаживая ее по волосам.

— Пить. — мотнула головой она.

В комнате была жара, логично, что Юля желала пить. На лице даже выступил пот, корешки волос были мало влажные.

Я нарочно была с Юлей нежна, не ставила ей никаких критерий, не унижала, делала все прихоти. Она даже начала малость привередничать, но я не направляла на это внимания. Пока. Я знала, что через несколько часов я смогу насладиться этим вволю.

Я принесла ей литровую бутылку прохладного чая.

— Вот. Тут достаточно горячо, не знаю, хватит ли для тебя. — усмехнулась я.

— Развяжи меня. — практически приказным тоном произнесла Юлька.

— Для чего? — поддельно опешила я, а в душе уже начинала радоваться: я привезла ее сюда не меньше 6 часов вспять, и непонятно, когда Юля была в последний раз в туалете. — Я сама могу тебя напоить.

— Мне необходимо. — через зубы ответила женщина. Она очевидно смущалась сказать прямо, что ее мочевой пузырь причиняет ей определенные неудобства.

— Необходимо что? — смеялась я про себя.

— Ничего… — ответила она со злобой. Видимо, моя бедняжка решила потерпеть.

— Отлично, тогда пей. — я села рядом с ней, кое-как усадила ее (нужно увидеть, что в этом положении в Юлин животик очень упирался ремень ее обтягивающих брюк) и начала поить чаем. Я неслучайно принесла конкретно его: всем понятно, что прохладный чай имеет хорошее мочегонное свойство.

Юля попила незначительно. Она оторвалась от бутылки и произнесла, что больше не желает. Я была с ней не согласна?

— Выпей еще. — я обхватила ее лоб, малость задрала голову и приставила горлышко бутылки к ее губам. Ей ничего не оставалось делать, как давиться, но глотать. — Вот и умничка! — произнесла я ей, ставя бутылку на место.

— Нездоровая! Ты что творишь!

В ответ на ее клики я только улыбнулась и вышла из комнаты.

Я возвратилась скоро, не прошло и 20 минут. Было видно, что за время моего отсутствия Юля вся извертелась, ища комфортное положение: кровать была смята. Было разумеется, что она желает в туалет.

— Развяжи меня стремительно! — опять взбунтовалась моя девченка.

— Я тебя привязала совершенно не для этого. — я была в очень неплохом настроении.

— Отпусти, сволочь! — кликнула она.

Я медлительно подошла к ней, села рядом и, растягивая слова, произнесла:

— Бедная девченка желает писать? — в этот момент я положила ей руку на животик. — Тогда для тебя не стоит меня злить:

Я провела рукою по Юлиному животику, задрав незначительно майку. Животик очень надулся, но был еще мягеньким. «Ничего, — поразмыслила я, — на данный момент ты у меня попляшешь». Юля посиживала, стиснув зубы, или от обиды, или от того, что сидя в таком положении было трудновато вытерпеть.

Я опять села рядом с ней, приобняла ее за талию, опять нащупав животик и произнесла:

— Может, будем дружить? — и немного нажала на животик. Какое же это блаженство — ощущать, как твоя рука погружается в мягенькие ткани раздутого животика и кое-где там, снутри ее встречает жесткий мочевой пузырь! Как упираются в него пальцы и как возникает гримаса боли на лице терпящего человека!

Юля молчала.

— Ну что ж:

Я держала ее за талию, естественно надавливая на животик, и поила ее чаем.

А позже уложила ее на спину, слушая ее ругательства в мой адресок, просьбы о прощении. Я отдала ей осознать, что она запоздала с этим, и сейчас ей придется играть по моим правилам.

— Если ты не сможешь терпеть столько, сколько мне пригодится, — ты пожалеешь. — твердо произнесла я.

Она лежала на кровати злая и беззащитная, с кляпом во рту, и временами что-то мычала либо стонала. Я погладила ее по голове, позже спустилась ниже, оттянула майку: и здесь мне пришла в голову восхитительная мысль.

Я подняла майку и закрыла ей Юлино лицо. Под майкой оказался расчудесный узорчатый лифчик. Через него просвечивались соски, и я возбудилась еще более. Так же медлительно, но надавливая малость посильнее в районе животика, я, поглаживая ее нежную кожу, спустилась к джинсам. От увиденного меня чуть ли не порвало от возбуждения: ремень очень впивался в мочевой пузырь. Хотя Юля лежала, ее животик выпирал несусветно. Я дотронулась до ремня и Юля издала очередной стон. Она начала вырываться, но я схватила ее за талию и придавила к кровати, после этого она очень сжала ноги и согнула колени. Я не желала, чтобы она так стремительно описалась, потому посодействовала ей, прижав свою ладонь к ее промежности. Подождав, пока ее позыв пройдет, я возвратилась к делу. Я опять положила Юлины ноги на кровать и немного их раздвинула.

Чтоб она опять не начала вырываться, я села на ее ноги и начала медлительно, растягивая свое наслаждение, расстегивать тугой ремень на моей бедняжке. Она мычала, что было сил. Я стянула с нее джинсы и стала наслаждаться ее стройной фигурой в полупрозрачном узорчатом белье. Юля вертелась, не могла отыскать для себя комфортного положения, к тому же майка на ее лице не могла дать ей узреть, что я делаю. Юля могла ориентироваться лишь на чувства, и это меня завело еще более. Я наклонилась над ней и 2-мя руками начала надавливая разглаживать все ее напряженное тело. Она извивалась, как извиваются только очень хотящие в туалет девицы, которые не могут пописать.

Я же изнемогала от другого желания: все, что я желала в этот момент — стать парнем и оттрахать ее так, чтоб она здесь же не выдержала. Я сняла с нее лифчик и начала мять ее грудь. Когда соски затвердели, я решила их облизнуть и мало покусать. Но не успела я насладиться ими, как Юля застонала на очень высочайшей нотке и опять сжала ноги в коленях. Я впору успела зажать ее рукою, по другому вырвался бы целый фонтан. Но, моя рука оказалась мокроватая. Юля все-же не смогла мало утерпеть, и это было поводом для наказания. Я произнесла ей об этом. Юле было приметно больно. Так больно, что она, возможно, меня уже слабо понимала. Я подержала еще незначительно руку у нее в промежности, чтоб из нее опять не полилось, и стянула с нее трусики. Все было гладко выбрито. Я не удержалась, чтоб поцеловать ее туда.

Но впору себя одернула, по другому, какое бы это было наказание? . . Веревки на руках Юли не были натянуты, потому мне было легко перевернуть ее. Я поддержала ее, чтоб ей не пришлось ложиться на животик, и поставила на колени спиной к для себя. Правой рукою я придерживала ее чуток ниже груди, 2-мя пальцами зажав левый сосок (раз уж я выяснила, что соски — ее эрогенная зона, почему бы этим было не пользоваться?) , а левой мало погладила животик радиальными движениями, спустилась к промежности и только начала ее ублажать, как резко, совсем внезапно для Юли, правой рукою очень больно стукнула по попке, тем временем левой зажав промежность, чтоб избежать потопа. Я знаю, что Юльке было очень больно. У нее болел от натяжения животик, сфинктеры не управлялись со собственной работой, болела промежность оттого, что я очень очень надавливала на нее, чтоб не упустить ни одной капли, а сейчас она еще получила таковой сильный хлопок по попке.

Кажется, она готова была зарыдать. Она извивалась и тряслась от напряжения. Руками Юля сейчас держалась за спинку кровати, стоя практически, что именуется, «раком». Я глаз не могла отвести от ее попки. Аккуратная, аппетитная: Ударив, я лаского провела по ней вниз, а ворачиваясь ввысь, погладила меж булочек и возбудилась так, что решила заканчивать на сей день наслаждение, так как не могла дождаться момента, когда уединюсь в другой комнате и смогу удовлетворить себя после увиденного. Я снова посильнее прежнего стукнула Юлю по пятой точке и произнесла.

— На 1-ый раз я тебя прощаю. На данный момент я отведу тебя в туалет. Но это 1-ый и последний раз. Если когда-нибудь ты не сможешь выдержать столько, сколько необходимо, ты получишь наказание еще больнее и подольше нынешнего. И поверь, это будут далековато не безопасные шлепки: Ты сообразила меня? — правой рукою я задрала ее голову и увидела ее испуганные глаза. Я усмехнулась и отпустила ее.

Еще незначительно подержав свою руку на Юлиной промежности, я поднялась с кровати, сцепила ее руки за спиной наручниками и отвязала от кровати. Пока мы шли до туалета, я придерживала ее за животик, чтоб она не могла даже помыслить о том, чтоб вырваться. Она шла медлительно, постанывая и приседая временами. По дороге я влила в нее еще мало колы, которую увидела на кухне, когда мы проходили мимо. Кляп я вынула еще в комнате, но бедной девченке было не до дискуссий: она только стонала, закусывала губу и втягивала в себя воздух. Дом, в каком я ее держала, был большой, туалет находился на втором этаже, потому Юле было вдвойне тяжело дотерпеть. Когда мы подошли к лестнице, Юля расширила глаза и, казалось, чуть ли не зарыдала от боли. Она шепнула: «Пожалуйста» , видимо, она и не подозревала, что дом двуэтажный. А мне было исключительно в удовлетворенность.

— Может, ты хочешь пописать прямо тут? — спросила я ее, сразу надавливая на животик и промежность. Представляю, как ей было больно в тот момент. Она чуть не согнулась напополам.

Я не отдала ей опамятоваться и не ослабляя рук, начала целовать ее в шейку, нашептывая на ухо: «Ну что все-таки ты, милая, давай, писай, я помогу для тебя. Я устрою для тебя такое наказание, что ты будешь умолять меня тормознуть, но я буду глумиться и глумиться над тобой. Писай, девченка» — и еще посильнее надавила на животик. Юля взвыла и попросила меня закончить. Нужно увидеть, обходительно попросила, и я над ней сжалилась. Еще она попросила не убирать руку с промежности, по другому она здесь же описается. Я «предложила» ей подождать мало пока все уляжется. Юля переминалась с ноги на ногу, я гладила ей животик. От каждого прикосновения ей было адски больно, но я не останавливалась. То, что я веду ее в туалет, было надо еще заслужить. Я потихоньку, неприметно для Юли (ей было не ранее) отпустила промежность и поднялась рукою к соску и стала его ублажать. Животик я еще наглаживала, Юля не могла занять спокойное положение. Некое время спустя мы стали спускаться.

Для Юли это было трудно, но мы все-же дошли до туалета. Она стояла передо мной совсем нагая, с раздутым животиком (она сейчас смотрелась как беременная, что меня непременно возбуждало) и переминалась с ноги на ногу. Я посадила ее на унитаз, но ничего не вышло. Юлечка не могла пописать. Я не могла упустить момента полюбоваться еще на эту милую даму, которая никак не могла закончить свои мучения. Я резко подняла ее с унитаза и отдала приказ стоять одну минутку, не переминаясь, чтоб заслужить поход в туалет. Ее лицо было надо созидать. Я не забуду никогда ее выражение лица, Эта боль, это унижение: Великолепно. Я засекла время и стала ожидать. Юля пробовала стоять бездвижно, сжимала руками попку, но всегда сжимала ноги и незначительно приседала. Это уже был подвиг для нее, не знаю, как она тогда вытерпела.

Но я еще та садистка. Я потихоньку расставила ее ноги, присела и стала языком изучить ее половые губки, клитор. Моя сладкая пленница стонала от возбуждения и боли, я рукою гладила ее животик. Как она выдержала — не знаю. Только прошло около 2-ух минут, когда я опамятовалась. Я все-же посадила ее, тихо плачущую милую девченку, на унитаз и убрала с лица волосы. Я гладила все ее тело, пока она не зарыдала в глас. Ей было страшно больно, и стало еще больнее оттого, что тело ее напрягалось от плача, но освободить пузырь она не могла. Я поцеловала ее в губки, она мне ответила (а что оставалось в ее положении) . Насладившись ее ротиком, я достала бутылочку колы, которую прихватила с кухни и напоила Юлю. Она рыдала так, что мне стало ее по-настоящему жаль. Подняла ее с унитаза. С моей помощью она залезла в ванну, я подняла одну ее ногу на край и включила воду.

Юля писала длительно, тонкой-тонкой струей, а я поддерживала ее и тихонько надавливала на животик. Когда она окончила, я сполоснула ее водой, попутно удовлетворив, нежно проводя пальцами по ее промежности и лаская клитор. Когда я окончила, Юля посиживала в ванне, раздвинув ноги, руки ее все так же были сцеплены за спиной наручниками. Она посиживала, облокотившись спиной на ванну. И обе мы были по-своему счастливы в тот момент:

Создатель рассказа: Василиса

[/responsivevoice]

Category: По принуждению