Не ждал не гадал

[responsivevoice voice=»Russian Female» buttontext=»Слушать рассказ онлайн»]

Не ожидал, не гадал

Сестра с подругой пришли поздно. Можно считать, что ночкой. Студентки, мля! Не знаю, чему их там учат, а вот водочку пить они научились. Не знаю сами ли, науку ли им такую преподают, только пришли в хламинушку. Открыл им двери, впустил. Они перво-наперво в туалет. И почему девки в туалет всегда хором прогуливаются? Бабайки там, что ли? Либо держат друг дружку за уши? И в школе у нас всегда так. А эти и дома парой пошли. Пока они в туалет, я в комнату. Ну их, пьянь такую. Лучше телек посмотрю. Слышу, они из туалета на кухню. Чашечками шумят, что-то молвят, хохочут, ровно идиотки. Ну да опьяненному палец покажи — ржать будет. Вот и эти чему-то радуются. Завтра на вас погляжу, когда будете зелёненькие и в пупырышек, ровно огурчики молодые. И голова будет бо-бо. Проходили уже. И батя, пока живой был, и матушка — все с похмелюги хворают.

А эти чем лучше? А девки чего-то притихли. Небось потаенны какие свои девичьи дискуссируют. Кто кого и кто с кем. Сестра задумывается, что я ещё ничего не понимаю. Как! То я не знаю, что тянут-потянут уже её. Они же с подружками не смущаясь об этом молвят. А у юного, другими словами у меня, уши, как у эльфа. Не в том смысле, что острые и вытянутые, а в том смысле, что слышат очень отлично. Даже доктор на приписной комиссии произнесла, что слух и зрение у меня 100 и поболее процентов. Я слышу даже когда маменька с подругами дискуссирует что-то, стараясь выслать меня в свою комнату. Так что напрасно они задумываются, что ничегошеньки я не знаю и не понимаю. В таком возрасте быть совершенно уж одуванчиком — это перебор. Ну и общаюсь я далековато не с ботанами. А от их такое узнаешь!

Притихли девки не так как обсуждали потаенное. Просто Каьтка, подруга сестры, спеклась. Как посиживала за столом, так и уснула, уткнувшись лбом в столешницу. Поэтому и тишь. Сестрица покрепче оказалась. Или испила меньше. А вот и она на пороге

— Братик! Помги, пожалуйста. Катьку нужно перетащить на кровать.

Прямо мёд голимый. Сладость так и течёт. А когда не нужно, так и братиком хрен назовёт. На сраной козе не подъедешь. Нужно же — студентка. Как ты учишься, так и людей будешь вылечивать. Только гулянки на уме. Жалеет мама, что выдрать её уже нельзя, вон какая кобыла вымахала. Я и то еле справляюсь. А было время, так драла. Ну и меня тоже, куда же деваться. Не ангел же я. Батя ранее не опускался, предоставляя процесс воспитания переложить на мама. Легче так. Чуток что: твоё воспитание. Но это пока нас не хвалят. Тогда он главный воспитатель. Это я отвлёкся. Мемуары, естественно, вещь не плохая, да Катька всё одно сама до кровати не доползёт. Предложение бросить её на кухне, подстелив половичок и прикрыв покрывалком, сестра отмела, как не серьёзное.

Пришлось впрягаться. не то, чтоб такая уж тяжёлая была подруга. Просто опьяненный и уснувший, что кисель. Такового тащить намаешься. Из рук выскальзывает. Но донесли, как ни старались уронить. Поточнее я старался. Задумывался: Вот проснётся завтра, а вся жопа в синяках. И пусть гадает, откуда это. Завалили на сетрухину кровать. Мы с ней одну на двоих комнату делим. Была бы квартира побольше, каждый свою бы имел.А так, что есть, тому и рады. Толян с мамой вообщем в однушке живут. Ну завалили Катьку, на пузяку её повернули. А вдруг рыгать начнёт. Я на кухню. Нужно и мне подкрепиться, поесть чего, чаю попить. Сгрёб со стола посуду запятнанную в раковину. Это на завтрашний день сестре трудотерапия.

Следом сестрица выползла. Вроде как немного протрезвела. Вон и переодеться успела в халат. Села в возлюбленной позе, подогнув одну ногу под себя, а вторую поставила на стул. Нравится мне, когда она так посиживает. В особенности если без трусов. Можно много что узреть. И знает ведь, что рассматриваю я в это время её, а не скрывается, как будто ей нравится демонстрировать запрещенное. Хотя какое это запрещенное, если спим в одной комнате? Лицезрел кое-что и не раз. А всё одно тянет поглядеть. Сейчас в трусах. Так верно, жопу мыть ещё не прогуливалась. Села, посиживает, чего-то соображает. А чего там соображать. Матушка оставила её за старшую, меня блюсти, а она заместо этого по гулянкам и пьянкам шатается. Опасается, что расскажу. Нет, драть-то её мама не будет, а вот морали читать, довольствия валютного лишить, это может. И не угадаешь, что лучше: или чтоб отодрали и запамятовали, или без средств остаться. Да ещё слушать, что вот она в наши годы, а вот у соседей малыши, а вот если б мы хоть чуть ей соболезновали…По мне так лучше по сраке порку получить. Всё одно на жопе синяки никто не лицезреет. Посиживает сестрица, соображает.И я соображаю, что все-таки можно у неё за молчание выциганить. Прикидываю, на что могу рассчитывать.

Сестра или ещё не протрезвилась, или решила сходу ошарашить призом за молчание, чтоб не мог отказать, только вдруг спрашивает

— Ты ебаться хочешь?

Оххххуеть! Это у парня шестнадцатилетнего спросила. Да у меня из 20 четырёх часов, что в сутках, стоит 20 5. Она бы ещё у путешественника в пустыне спросила, желает ли он пить. У меня во рту пересохло, в зобу дыханье спёрло, мысли в голове забегали надихлофосенными тараканами. Неужто это сестричка решила ноги раздвинуть? Да ну на фиг! Такового быть не может! А с кем тогда? Эту идея и озвучил, чуть ли не ранее, чем успел помыслить.

— Катьку ебать будешь?

Катьку? Так она же дремлет. И как сестра для себя это представляет? Как у Катьки спросить? Разбудить? Нереально. Наверняка все эти мысли я, сам того не хотя, озвучил.

— Ну и что, что дремлет. Для тебя какая разница? Будешь?

Такие предложения по пару раз не делают.

— Буду!

— Пошли.

Сестра с моей помощью повернула Катьку на животик, задрала ей юбочку, стянула трусы. Белоснежная Катькина пятая точка приворожила мой взор. Немного расставленные ноги, меж ними темнеет пятнышко задницы, а ниже то самое желанное, за возможность просочиться в которое хоть какой ребенок маму продаст. Ну либо практически. А сестра заставляят Катьку приподнять, в смысле пятую точку её, и подсовывает ей под животик подушки. О как! Я бы не допёр до такового. Или сестрицу саму таким макаром ебли, или лицезрела где, или ведали. Ну не сущность принципиально. Всё готово. Я уже взялся за брюки, стянуть их и на Катьку запрыгнуть, только вот сестра и не задумывалась оставлять нас вдвоём.

— А ты что, здесь будешь?

— А где ещё? Не на кухне жемне посиживать.

— Ну так…это…я же… мы..

— Стесняешься, что ли? Так я отвернусь.

И она демонстративно отвернула мордочку в сторону. Только куда ты её отвернёшь, если сидишь напротив? Плюнул. Пусть глядит, если нравится. Мне уже вытерпеть нет мочи. Стянул брюки. Хуй чёртиком из табакерки выпрыгнул из трусов, закачался. Я на кровать, к Катькиной пятой точке.

— Стой.

— Что?

— А у тебя резинки нет?

— Откуда?

— Так нельзя. Резинку нужно.

Вот так облом. Где же я посреди ночи возьму это изделие? А сестрица хитренько лыбится, из собственной тумбочки достаёт упаковочку

— На, держи. Должен будешь.

Эти слова не означают, что я непременно должен возвратить ей такую же точно резинку. За долг в хоть какой момент может востребовать что-то другое. И должен дать.

Взял пакетик, тереблю его, а он раскрываться не вожделеет. Совершенно. Сестра взяла у меня из рук пакетик, надкусила ( и откуда опыт, знать бы?), порвала

— На, надеть-то сумеешь?

Ни фига! Другими словами совершенно. Не имел я таковой способности попользоваться сим предметом защиты. Я его и так, и сяк, а всё никак. А та сучка, моя сестра, посиживает, следит за моими муками и лыбится во всю харю. У-у, отдал бы в морду! Посмотрев на мои муки, встала, подошла со спины

— Дай я.

Взяла резиночку, так и стоя сзади меня, приставила этот рклончик к головке — чик! И всё. Расправила, шлёпнула по пятой точке: дескать, вперёд, гасконец, тебя ожидают величавые, в смысле ебать Катьку, дела. И я на кровать залез. Встал над Катькой на четвереньки, что бы не прижать ненароком, начал тыкаться, ровно слепой щенок в материно вымя. Сжалилась сестрица, спасибо ей, направила собственной рукою куда нужно и в сторонку отошла. Со стороны оно видней.

Сестра на моей кровати посиживает, глядит, аж губёшку прикусила от волнения, а я стараюсь, катькину пизду долблю. В других критериях постарался бы разглядеть, потрогать, а здесь не до того. И так из последних сил держусь, вот-вот спущу.

И спустил, задёргавшись и прижимаясь лобком к Катькииной жопе, как будто стараясь влезть ещё поглубже. Куда уж далее, если и так чуть не по самые яичка всадил. Аж руки-ноги затряслись. Сполз еле-еле, презик стянул с опавшего конца, в руках кручу, куда деть не знаю. Сестра у меня его взяла, завязала и в тумбочку. Для чего? А кто его знает?А я рядом с Катькой сел, отдышаться не могу.

— Пошли чаю попьём?

Это мне, что ли? Точно, мне.

— Пошли, только оденусь.

— А ты что, больше не будешь?

Это что, можно и ещё разок? Если вопрос стоит так, то буду, естественно.

— А можно?

Сестра пожала плечами

— А почему нельзя? Дремлет же. Да ты не одевайся, лицезрела уже тебя.

— Сама так одета.

— Так мне раздеваться не нужно. Не меня и не я. Ну что, идёшь?

На кухне сели за стол, сестра чаю налила. Есть совершенно не охото, а вот пить очень. И ещё в туалет потянуло. Прямо кажется, что сейчас побежит с меня. Бегом полетел. Уф, успел! Возвратился, сел за стол. Стул пятую точку холодит. Никогда нагой жопой не посиживал, всегда хотя бы в трусах был. А сестрица гласит

— Прикольно? мне нравится. Попку холодит.

Черти тянут за язык

— И брату поглядеть можно.

Сам голову в плечи вжал. Вот, — думаю, — накаркал. На данный момент пошлёт по матушке и иди дрочи, заместо Катьки. А сестра только улыбнулась

— А что, не прекрасная у меня?

— Прекрасная.

— Лучше, чем у Катьки?

— Не знаю. Я у неё не разглядел.

— Ну так пошли, чего посиживать.

Сел рядом с Катькой, рассматриваю, даже руками трогаю. Сестра на моей кровати напротив посиживает.

— Ну что?

— Так это…твою…

— Показать?

Всё ясно. Сестра уже отвоевала все позиции. Сейчас что бы ни случилось, я буду самый верный её заступник перед мамой. И отлично, если не припашет на что-то ещё. С неё станется. А она не дожидается от меня согласия. Подогнула ноги, ловко, чуть приподняв зад, сдёргнула трусы из-под себя, позже ловко стянула их до пяток и отбросила в сторону. И всё это одним движением. Упёрла ноги стопами в кровать, обширно расставив их и немного приподняла зад: смотри и ассоциируй. А мне не до смотрин и не до сравнений. У меня только-только в подбородок не упирается головка, аж дымит. Срочно нужно в Катьку воткнуть, охладить. Сестрица здесь как здесь с пакетиком. Уже распечатала и вновь посодействовала натянуть. И чуть я на четвереньки встал над Катькой, гласит

— Ты не так. — Видя мой тупой вопросительный взор объяснила. — Ты на коленки вставай и за жопу держись.

И вновь посодействовала воткнуть. На коленках и правда оказалось приятнее и удобнее.

Сейчас гонял я намного подольше. Взмок весь. Пот по лицу течёт на грудь, на животик. Катькину жопу омочил, поблескивает вся. При толчках, когда её жопа с моим животиком шлёпают друг о друга, брызги летят. Сестра сходила в ванну, принесла полотенце, рожу, грудь и животик мне вытерла. Спасибое ей. А вот и момент настаёт. Всадил глубже, прижался и задёргался, кончая.

И вновь сестра завязала резиночку, в тумбочку бросила. Привычка такая, что ли? А я сижу рядом с Катькой на крае кровати, дышу карасиком на сберегал вытянутым, пот утираю.

— Ещё будешь?

— Пока нет

— Давай положим её.

Растянули подушки из-под животика, положили удобнее. атька как сопела, так и сопит, даже не пробудились. И правду молвят: Баба опьяненная — пизда чужая. Да ещё если подруга поможет эту пизду распаковать.

— Иди умойся, влажный весь.

Пока умывался под душем, сестра поесть приготовила. Бутербродов, чаю согрела. Поели, посидели, причём сестра в собственной возлюбленной позе, позволяя мне наслаждаться собственной кросоткой пиздой. И правда кросотка: волосы аккуратненько подстрижены, покрывают только лобок, чернея кудрями. Розовая щель немного раскрыта, а из неё торчит сикелёчек.

— Ешь давай, насмотришься ещё.

— А можно?

— А маме не расскажешь?

Это сестра совсем не про свои красоты спросила,а про нынешнюю, прошлую и будущую гулянку.

— Ни в жисть!

Что и требовалось обосновать. За возможность поглядеть на пизду, заполучила неразговорчивого пособника.

— Ты ещё Катьку будешь?

Если б с часок передохнуть, то и опять бы залез. А пока сил не было. Сестра сообразила верно, даже не дожидаясь ответа. Потянулась, подняв руки, отчего и так задранный халатик задрался ещё выше, распахнулся и показал ко всему иному ещё и титечки. Маленькие, прочные, с розовыми малеханькими сосками. Зевнула сладко

— Пошли спать. Завтра вон ещё приборки сколько…

Всё, встрял я по полной программке. Язык, не посоветовавшись с мозгами, ляпнул

— Да чё там, я посуду помою и на кухне приберу, а ты в комнате.

Сестра терпеть не может мытьё посуды, её аж воротит. А здесь добровольческая помощь

— Правда? Ну всё равно пошли спать, вставать рано.

А куда рано вставать? Завтра суббота, выходной. Но пошли.

Посмотрел на Катьку. Она сменила позу, повернувшись на бок и подогнув под себя одну ногу, практически свесив с кровати зад.

— Одеть бы её.

— Для чего. Сама разделась. Мы при чём?

Сестра мыслит верно. Сама разделась, сама и оденется. Спать легли на моей кровати. Я у стеночки, сестра с краю. Оборотилась ко мне спиной, прижалась

— Размеренной ночи.

— Приятных снов.

Посреди ночи пробудился. Не привык я с кем-нибудь разделять кровать. А здесь к моему животику прижалась нагая пятая точка. Одежка задралась выше пояса. И почему я с просонья решил, что эта жопа принадлежит Катьке? Сам не знаю. Только вот чуть увидел эту пятую точку, как сразу ощутил в трусах шевеленье. И поэтому недолго раздумывая, спустил их до колен и попробовал вставить хуй промеж ягодиц, что так приятноупирались в меня. Моя соседка по кровати приподняла ногу, собственной рукою взялась за хуй и расположила его куда нужно. По мокроватому входу он скользнул просто и свободно, дошёл до упора и двинулся вспять. Пятая точка синхронно двинулась в ответ. И мы закачались в полном согласии и взаимопонимании.

Никогда не соглашусь с теми, кто гласит, что у всех баб пизда однообразная. Никак. И на запах, и на вкус, и по размерам они различные. И по отзывчивости, и по возможности принимать гостя. Время от времени мне кажется, что природа у различных дам сделала их даже из различных материалов. У одних из шёлка, у вторых из мягенькой шерсти, у тритих из синтетики, у четвёртых из замши. И т.д.. Если б в то время я был более опытным, сходу бы сообразил, что далековато не Катьку ебу. А так мы качались в темпе танго, всё убыстряя и убыстряя наши движения до совершенно уж барабанной дроби. И в некий момент я прижался плотно-плотно, загнал хуй как мог и начал выстреливать сперму в эту мягенькую, горячую и мокроватую глубину. В сей раз никакая преграда в виде резинок не делила нас.

— Не нужно было в меня кончать.

Слова, произнесённые тихим шёпотом прозвучали громом. Ёпть! Это моя родная сестра! Я сжался. В голове молотками застучали мысли.

— Ты что, ужаснулся?

Сетра, повернувшись лицом ко мне и даже полуприсев, смотрела на меня. А у меня всё слова застряли в горле.

— Не страшись. Я сама возжелала. Только было надо резинку надеть. Хорошо, пойду подмоюсь.

С этими словами встала с кровати, одёрнула задравшийся халатик и пошла в ванну. А я сел и пустым взором упёрся в обратную кровать, на которой спала Катька. Вот сучка, дремлет и ничего не задумывается. А я из-за неё свою сестру выебал. В собственных неудачах всегда легче винить кого-либо другого.

Возвратилась сестра.

— Чего не спишь?

— Я это…я…ну это…

— Да спи ты, что случилось-то? Нормально всё. Мне тоже кончить было надо. Я ранее ожидала, а ты заснул. И резинку вон приготовила. А ты так. Спи давай. Обними меня и спи. Я правда утомилась.

С утра Катька и сестра пробудились ранее меня. Когда я выполз на кухню, они обе уже посиживали умытые, Катька в сестрёнкином халатике, который ей был очевидно тесноват, вон как титьки выперли. Сестра без слов налила мне чаю, подвинула тарелку с бутербродами. Это единственное блюдо, которое она умеет и любит готовить. Это нужно быть величавым кулинаром, чтоб порезать хлеб, намазать маслом, да ещё сверху сыр либо колбасу положить. Я б точно не смог. Ну и никто другой тоже. Я б с дурочку начал картошку там, лапшу, или даже суп какой варить. А это длительно. А здесь раз, два — и готово! идим, едим. Катька чего-то пристально рассматривает меня. Поели, девки стали собираться по делам. Уже на выходе сестра оттащила меня в сторону, когда Катька вышла за двери

— Я ей поведала.

Меня облило кипяточком. И что мне сейчас делать? Вешаться?

— Да не ссы ты. Я произнесла, что через резинку. И показала использованные.

Еле выжал из себя

— И что?

— Нормально всё. Если получится, вечерком приведу её. Она для тебя сама даст. Ну хорошо, мы побежали. Ты здесь приберёшь?

И сестра, обдав меня запахом духом выскочила за двери. Приберёшь? Да я за то, что было, да за возможность повторенья здесь всё языком вылижу. Вы только длительно не задерживайтесь, быстрее возвращайтесь.

Создатель рассказа: Прапорщик

[/responsivevoice]

Category: Инцест