Ття Яна

[responsivevoice voice=»Russian Female» buttontext=»Слушать рассказ онлайн»]

«Тётя» Яна.

Категории:

Традиционно

Случай

Этот рассказ написал мой брат, точнее написал книгу, его уже нет, но я думаю, что вам будет интересно его творчество, точее всего одна глава, она очень подходит для иксстори, мой любимый сайт)) и.. вот глава «как есть».. вобщем решайте сами, вдруг кому понравиться))

(«18+» В следующей главе присутствует не нормативная лексика.)

Глава VII. «Тётя» Яна.

Тогда мне было лет 12, когда мы с мамой зашли к её старой знакомой, недавно переехавшей в наш небольшой городок из Питера. Я помню как стою с мамой в тёмном коридоре, и зачем-то, совершенно напрасно пытаюсь рассмотреть его. Потом перед нами открылась тяжёлая темная дверь и желтый свет плафона словно огибая кожу нарисовал силуэт женщины с чуть пухлой но точёной фигурой. Сквозь тени, я разглядел глубокие карие глаза, которые улыбались не скрывая радость встречи с нами; именно с нами, хотелось мне тогда так думать.

«Юленька, милая, привет моя хорошая» появилось в моей голове, окутав теплом, настоящим и словно бархатом мои уши. Я чуть не упал в тот момент, успев схватить рукой дверь, а голос ударив ароматом продолжал отрывать мой взгляд и приятно подкруживал голову покалывая изнутри. Почему-то я подумал, что моя жена, обязательно должна быть похожа на её. Чуть просев, меня как будто облили лаской, которая от самой макушки, по шее, спине, по ногам до самых пяток теплым потоком прилила ко мне какой то незнакомый туманный и немеющий гул во всём теле. «Привет Янка!» зазвенело в следующий момент и я словно протрезвел, придя в себя. Голос моей мамы как колокольчик разрезал глубину гула, мои глаза словно открылись и я с удивлением заметил что обмяк на дверь и слегка улыбаюсь. «Ну не дебил!?..» пронеслось в моей голове. Я повернул голову и увидел как мама и тётя, как я уже понял Яна, задорно обнялись и по-детски отпрыгнув, держась за руки, разглядывая друг дружку. «Какая ты стала…», «Да ты тоже вымахала подруга…» и ещё целый ряд характеристик и наблюдений зазвенели и полились сменяя друг друга, а я, глазами нашёл зеркало, и проверил как я выгляжу. Это было странно, меня никогда не интересовала так уж моя внешность, но видимо, тёти Янин запах, приоткрыл во мне мужчину. «Ничёсе сказанул..», почти сразу удивился я своим соображениям.

Через минут пять, эйфория встречи потихоньку спала и мама, взяв меня за плечо сказала: «вот познакомься, мой любимый сыночек – Назарка». После такого официального и мужественного представления меня, тело само собой начало выпрямляться, моя поза приняла гордый вид, и я, не ожидая от себя такого, выдал: «я лучше сам, мам! ладно?» и вытягивая руку тёте Яне, по мужски серьёзно представился: «Я — Назар мадам! Защитник и мамина опора!».

Спиной почувствовав как мама «брызнула в кулак» и еле сдерживает смех и челюсть, а глазами увидел как тётя Яна, минуя моё рукопожатие быстро приближается собой ко мне. Я увидел как она чуть нагибаясь уже скользит тёплыми ладонями по моей рубашке на спине а её тёмные волосы рассыпаясь ярко заблестели бордовым алым, еле щекоча мою шею, и свежей запах, похожий на весну открытого окна быстро забрался в нос. Она так мгновенно-легко обняла меня и прижала к себе, что я ничего не успел, так и остался стоять с вытянутой рукой, грудью почувствовав как два упругих отдельных бугорка упираются в меня, раздавливаясь и становясь тёплыми.

Я почти закрыл глаза, когда «привет Зарик» снова окутало меня теплом, откуда то чуть позади моего уха. Мне так невыносимо захотелось обнять её в ответ, но руки не слушались меня, они как будто боялись что-то делать, лишь бы этот момент не кончался. Я почувствовал как руки тёти Яны ослабели и открывая, увидел как она сидела передо мной на корточках, уже поймав мои ладони своими мягкими пальчиками: «А я…», «Тётя Яна» обгоняя сказала мама. «Для тебя Зарик — просто Яна» наполнила она, и сжимая мои пальцы своими тёплыми пальчиками добавила «какая же я тётя!?», переводя взгляд на маму. В этот момент, я не знаю почему, мой взгляд скользнул на грудь тёти Яны, так как будто я нарушал что-то очень запретное. Я впервые увидел во что она была одета. Сквозь свободную ткань небольшого платья я дорисовал пухлые груди, увидел как они чуть ударяясь друг от друга колыхнулись в стороны, цепляясь сосками за складочки ткани.

Я почувствовал как еле взглотнул с открытым ртом и взгляд сам собой опустился ниже. Платье тёти Яны облегло её, натянув кромку впивающуюся в её ляжки и открывая небольшое треугольное окошечко в котором был виден силуэт двух расставленных ног переходивших в попы и пухлый, с трещинкой по середине соединяющий попы мешочек, свисающий и кажущийся мягким и тёплым. Слова «впивается в ляжки..», «ляжки тёти Яны..», «тётя Яна напротив…», «раздвинула ноги …» как то странно начали сводить снизу и щекотать в животе. Слюна стала вязкой и я снова еле взглотнул, переводя взгляд на тётю Яну. Она поднялась и не отпуская моей руки: «ну пойдёмте в комнату». Я трудно, словно через силу, слабо сделал первый шаг.

В комнате мама с тётей Яной смеялись, вспоминали что то про институт и про работу, а я сидел и слушал как тёти Янины губы отпускали слова и как она озорно смеялась. Я тоже что-то говорил и даже пошутил пару раз; мне было так приятно что тётя Яна мгновенно реагирует на то что я говорю и со всем обаянием и чистотой отвечает мне, смеётся когда смешно и относиться ко мне как будто мы тоже давно знакомы. Мне так понравилось называть её Яной.. просто Яной; сжимало низ, каждый раз как я называю тётю Яну по имени а она отвечала мне.

Потом мама захотела чая, и сказала, что наверное мне с ними не очень интересно, и они пойдут попьют чая, а тётя Яна, спеша по-взрослому со мной: «Маме нужно со мной поговорить о секретах, а настоящему мужчине не стоит слушать женские балалайки, они не интересны..», и что они вернуться ко мне скоро, а я, чтобы пока не скучал… Скучал — это навряд ли, я так был увлечён своими мыслями о тёте Яне, что скучно мне бы уж точно не стало. Я даже не пытался что-то возразить и тётя Яна включила мне свой ноутбук, сказав, что то про папку «игры» и они ушли на кухню.

На экране появилось много значков и «Игры» появился наверное тоже, но мне было всё равно, я сидел в своих мечтах и просто открывал папку за папкой, перемещал их и закрывал снова, я был в себе. Но в одной из папок мой взгляд вдруг зацепился за знакомый силуэт. Это были фотографии тёти Яны. Какой то странный холодок окутал мои ноги, как будто ногти стали отделяться, пальцы неметь, а страх и предвкушение наливали меня одновременно. Я принялся жадно рассматривать фотографии, растворив и забыв про только что витающие мечты.

Тётя Яна была на фотках просто сказочно красива, с толстенькими губками, темными бровями в виде домика, с миниатюрным носиком, пухлыми чертами тела и невероятно свежей. Я листал папки с фотографиями как вдруг в одной из них на первой же фотографии тётя Яна сидела за деревянным столом, вокруг ходили в полумраке люди, а она сидела, с голыми налитыми грудями, которые лежали на столе. На одной груди стоял большой стакан с чем-то, а на второй, кто-то незнакомый вилкой что-то царапал на Яниной бархатной коже. Сама же тётя Яна открыв губы давала держать себя за язык кому в чёрной рубахе. Её груди были бело-налитыми с синими огромными лопнувшими синяками вен и подтёками, соски почти бордовые как будто после кипятка с синими прожилками.

Меня объяло какое-то животное чувство, жар ударил в лицо и забурлило в животе. Я словно хотел разорвать тётю Яну за это, и обязательно найти и убить этих, которые с ней такое делали. Меня дёрнуло и фотография сменилась. На следующей, тётю Яну уже держали за шею, прижимая спиной к стулу и заламывали за спину руки. Одна её грудь висела как налитый водой воздушный шар, бело синяя, с красным соском и багровая ближе к шее, а вторую словно отрывал тот, царапающий вилкой, схватив тети Янину сисю так сильно, что было видно как его пальцы продавили кожу, царапают и тянут грудь так сильно… Я почувствовал, что у меня похоже температура и всё тело начало ломить. Я открыл следующую фотографию; теперь за шею её не держали.. Тётя Яна висела; двое подняв её под колени, разрывали за ноги, а ещё двое растягивали её за груди, держа у самого их основания так, что соски почти лопались на бело-красных выдавленных руками шарах грудей. Я представил как тётя Яна стонала при этом; в глазах стало темнеть, я почему-то резко встал, сделал пару шагов по комнате в никуда и остановился.

Было чувство, что у меня 39 и всё тело ломит. Эти картинки крутились в голове и не давали покоя. Чувство разорвать тётю Яну, сменилось чувством защитить её, но у меня не было объяснения, что это такое и я не понимая, злясь, горя всем телом, сел обратно.

Следующая фотография. Тетя Яна всё также висит, растянутая этими четырьмя. Но теперь фотограф залез ей между ног. Я вдруг осознал, что смотрю на тёти Янину писечку, точнее.. я смотрю на nu3ду тёти Яны. Бордовая, без единого волоска, с блестящими валиками губ, которые разошлись так сильно, что в бело-красном огромном разрезе, была открыта дырка и в её глубине виднелись валики блестящей тёмной кожи. «Влaгaлище»… Это влaгaлище тёти Яны закрутилось в моей голове. Мысль о том что я вижу nu3ду тёти Яны, с открывшимся влaгaлищем свела низ живота так сильно, что я почувствовал, как почему-то внизу меня, начало пульсировать, а напряжение в животе чуть спало, и стало даже приятно. Странно, но теперь фотография не вызывала ярости, наоборот, она мне даже начинала нравиться, а ведь ещё секунд 15 назад, я был готов их всех порвать.

На следующей фотографии тётю Яну уже никто не держал; но я почувствовал как мои штаны затрещали. Тёти Янины ноги, были согнуты в коленях и до упора разведены по сторонам. Их держала верёвка, которая уходила за её спину и сильно впивалась в кожу. Тёте Яне в попу уходил огромный толстый блестящий крюк из стены, на котором она и держалась на ней, ну если не считать верёвку, которой она была привязана за шею. Сиси тёти Яны всё также были похожи на два сине-белых с алыми подтёками шара из которых сильно торчали багровые огромные соски.

Груди казались твёрдыми и горячими. На одной было нацарапано вилкой «Бл%дь», а из букв кое где стекали капельки крови. Вся другая сисечка… нет, «Дойка». Да именно этим словом отец моего друга назвал груди женщины на рекламном плакате, когда подвозил нас из школы. И именно дойка тёти Яны, была в бордовых и синеватых подтёках и ожогах, от днищ кружек с горячим чаем и со всей силы ставленых кружек с пивом. Казалось, её груди трещали по швам. Но давила на низ живота сильнее всего тёти Янина nu3да, точнее влaгaлище, из которого в стороны торчали широкие крюки, прибитые к стене натянутой верёвкой и раздвигающие дырку так сильно, что было видно абсолютно всё, находящееся в nu3де тёти Яны. Я опять почувствовал как в животе начинает невыносимо кружиться, а на моей губе почему-то слюна. Надо сказать что вся тётя Яна была исписана и исцарапана. Я мог прочитать надписи: «Паша в ней был» или «её eбamь туда» со стрелочкой в попу и всё в этом роде.

Вокруг неё на стене были приколоты фотографии висящей тёти Яны и стоящих радом с ней разных людей. Одни просто стояли, другие тянули груди… дойки, да именно, оттягивали тёти Яне дойки; третьи совали руки в тётю Яну. А один заканчивал рисовать вокруг её nu3ды круги, в виде мишени. Следующая фотография проливала свет зачем.

В зажмурившеюся тётю Яну, летела обычная зажигалка, брошенная метров с пяти мужиком с усами. Как я понял, по видневшемуся в её влaгaлище чупа-чупсу, красным царапинам на лобке и валяющимися на полу под ней разным штучкам, нужно было попасть чем-нибудь именно в nu3ду тёти Яны. Но не это поразило меня. Стена на которой она висела, была крайне длинной и на ней в разных позах были подвешены ещё люди. Бурю в моём животе сменила недопонятость момента. Я стал судорожно листать фотки вперед, ища ответ. И вот на последней; тётя Яна, моя мама!?… и ещё много голых, изнасилованных, но абсолютно счастливых мужчин и женщин, стояли вокруг непонятной трибуны с одетыми людьми и что-то кричали… Я откинулся на диван. «Что за!?..». Закрыл фотографию. Голова как-то тепло подкруживалась. Я сидел и просто смотрел в монитор.

Оказалось, все эти фотографии были в папке, называющейся «Эро – акция посвящения в садо». Я попробовал пораскинуть своими, вновь включившимися 10 летним мозгами. Ответ был школьно-однозначным: «Э – почти последняя буква алфавита…», что значило, папка в которой я нашёл эти фотографии скорее всего первая с названиями «Эро». Я метнулся к буку и убедился, что оказался прав на все сто. Папки, называющиеся «Эро» только начинались. Я почувствовал как улыбка растягивается не только на моём лице, и открыл «Эро – было проспорено».

Глазами я поймал миниатюрки фотографий в которых тётя Яна была без юбки на фоне городского кремля; стояла со спущенными трусиками на нашей площади на закате; просовывали груди в решётку перил на мосту; сидела голой попой на снегу раздвинув ноги у входа в местный супермаркет и ещё куча фотографий с полуголой тётей Яной. Я почти уже выбрал ту фотографию, которую больше всего хочу рассмотреть, как услышал шаги, возвращавшихся тёти Яны и мамы. Что-то холодной упало во мне. Мелко трясущимися руками я судорожно, еле попадая и стопорясь закрыл фотографии, как дверь открылась и быстро появились мама и тё.. Яна, просто Яна – 24 летняя, для меня взрослая женщина, ножки, попу, груди… нет, дойки и nu3ду с влaгaлищем которой я видел полминуты назад.

«Ну как ты?» громко зазвенела мама. Вязкая слюна в горле не давала сказать сразу. «Норма», смог выдавить я и наконец то взглотнул через язык. «Во что играл Зарик?» почти сразу озорно окутала Яна. «А нет, я не играл», выдал я неожиданно для себя же, «что-то не хотелось». И тут, за долю секунды, я почему-то подумал, что заданное домашние задания, оценки в школе, модные джинсы, прячущееся курение за углом, причёски по утрам с лаком и гордое прохождение мимо девчонок за партами это всё.. Это всё это осталось в той жизни, за секунду до сейчас, и уже почему-то не важно для меня теперь. Я улыбнулся над всем этим мысленно, и как оказалось не только мысленно. «Во как!», слегка улыбаясь растворила мои мысли Яна, «ты не стал играть в компьютер?! Почему?». Я взглянул, ну пусть будет на «тётю» Яну; теперь мне начинало нравиться называть её именно так, и увидел.. нет, я правда, именно увидел, как её глаза ждут от меня ответа и она знает что я должен ответить, а самое главное, я знаю как и что она ждёт от меня. Начиная глазами улыбаться, я весело замотал головой, скидывая свою напряженность, «не стал Ян, просто не интересно почему-то» и почувствовал как глубоко и влюблено посмотрел на тётю Яну.

Похоже что теперь, слюна мешала ответить ей. Она стояла с широко открытыми глазами и, то смотрела на меня, то переводила взгляд на маму. Яна похоже всё поняла, и наверное почувствовала. В секунду она, как то странно повернула голову и хищно моргнула сменив выражение на какое-то, на порядок мудрое и немного острое; выдавила: «ты.. вырос.. так быстро…»; и я почувствовал как взгляд Яны проникает в меня; в мои глаза в мои волосы, в кожу, в каждую каплю моей крови, я так сильно её почувствовал, и в туже секунду я вдруг увидел новую пропасть, следующую, между нами, которую не видел до теперь и которую мне ещё нужно прожить; шагнув в неё, я вдруг сразу узнал, как если бы всё время знал то, что она — Яна, «видит» меня как сказочное рождение, как что-то неземное красивое, ровно также как «вижу» её и я. «Потом расскажешь», вдруг оборвала Яна и присев рядом с маминой челюстью предложила поиграть. «М-м-да, расскажу» ответил я, тоже улыбнулся и перевёл тему.

Весь вечер мы втроём играли в башенку-бирюльку на желания. В желтом полусвете торшера палочки башенки то и дело рассыпались подпрыгивая на лаке стола, а мы смеялись и веселились, придумывая всё новые задания друг для друга. И я и мама, и тётя Яна, мы были как одна родная семья, понимая с полуслова. Время тоже играло, вытаскивая минуты, и часы из наших башенок, и вот уже где-то в тёмной глубине комнат, заиграл гимн. Было уже поздно, но самое хреновое, — было пора уходить домой.

Тётя Яна провожала нас так грустно, как будто у неё закончился день рождения, и настаёт время, снимать наряды, убирать столы и мыть посуду. Она завернула нам весь оставшийся пирог, который приготовила сама, для нас, и я обязательно должен отметить, пирог был просто обалденно вкусным. «Нет Ян, не весь, нужен нож, я разрежу на пополам…» сказал я, по хозяйски взял из Яниных рук пирог и пошёл на кухню, спиной почувствовав, как глаза Яны заблестели. Она ничего не сказала, дав мне выполнить принятое мной решение.

И вот уже они обнимаются прощаясь; нужно открыть дверь, а я так невыносимо не хочу уходить, просто стою и любуюсь как у тёти Яны приподнимается зацепившееся платье и краешек её попы улыбается мне. Почему-то так захотелось ей «помочь». Я пальчиками, очень аккуратно, как только мог, потянул за торчащий краешек. Платье выпало, прикрыв Яну; и как будто этого было мало, я так же аккуратно провел ладошкой по платью, словно выравнивая его. Я почувствовал как тонкий шелк под рукой, чуть проскальзывает по упругой попе, по складочке под долькой, по ляжке тёти Яны, и отпустил. Живот опять свело. «Зацепилось, а так стало..», я не успел договорить, как объятья тёти Яны уже сдавили меня и воздуха еле хватило чтобы вздохнуть. Я обнял её так же крепко, закрыв глаза и прижимая обеими руками Яну к себе. «Спасибо, солнышко» прошептала Яна, и в тот же момент, в моих ушах зазвенело и мир вокруг потускнел. Меня передёрнуло и рука, сама собой скользнула к шее Яны, в мягкие волосы и я прижал её ещё сильнее, как и она.

Я знал, что она слышит как быстро и сильно бьется моё сердце и очень хотел чтобы Яна слышала его. «Как бьётся», словно читая мысли шепнула она и стала меня потихоньку отпускать. Я ничего не успел сказать, как что-то щёлкнуло глубоко в носу и в туже секунду губы стали липкими и тёпло влажными, а глаза словно открылись ото сна и тот час же увидел как капельки тёмной алой и вязкой крови текут с оголившегося плеча тёти Яны по груди куда то в платье. Я сразу вспомнил её фотографии и тут же, что то прохрипев из мыслей, почувствовал как наливаюсь. А Янины глаза напротив наливались слезами. «Зарик, миленький, я сильно прижала, да!!? Сейчас заинька, потерпи…» и мгновенно, очень резко, но и очень мягко закинула мне голову. Я услышал, как тётя Яна сорвавшись, ударилась обо что то в тёмном коридоре так сильно, что зажмурил глаза, но в ту же секунду не услышав даже капли от боли, почувствовал как она, что то схватив, уже, почти неслышно взлетая, бежит ко мне.

Я никогда не видел чтобы так быстро, почти одновременно скручивали полотенце, мочили вату перекисью и всё это по ходу применяли. «Да всё нормально, сейчас пройдёт» успел сказать я, как был готов: с тампоном в ноздре, полотенцем на перевес и красной рожей, думаю я не был похож на настоящего мужчину, но мне было все равно. Я не мог оторваться, ведь напротив на коленках сидела тётя Яночка, моя кровь на её груди чуть размазалась и затекла уже очень глубоко в груди. Они и мама что-то говорили, но я переставал слышать их. Хотелось посмотреть на тёти Янины ноги, и взгляд не слушаясь скользнул по её платью, коленкам, полу, луже крови, тёти Яниным рукам, уже держащим меня, по маме, темнеющему потолку…

«Зарик, Зарик, ну давай же..» появилось в голове. Я открывая глаза и нюхая какую-то хрень, бившую в нос круче кулака, судорожно очнулся, опять в тёти Яниных объятиях. Мама сидела рядом. «Что то херовасто мне похоже!?», и что то ещё прохрипел мой, незнакомый голос. Тётя Яна и мама засмеялись, а я тут же попробовал встать, поднимая и тётю Яну и маму и себя. «Так!», сказала Яна, «ты никуда не идёшь! Останешься до завтра у меня!». Похоже, что я как-то очень напугал всех, но честно сказать, был очень рад, что так получилось. Тётя Яна проводила маму, а я лёг на диван. Голова дико болела, но я был счастлив.

Тётя Яна сидела чуть выгнув спину, слегка прижимая своей попой мой голый из под одеяла бок; смотрела новости, и гладила в моих волосах пальчиками, а я лежал на спине и вспоминал вечер. «Ян, а где больно?» хрипло спросил я, и она тут же, начала переливаться в тёмных бликах света, поворачиваясь ко мне, чуть ярко поблёскивая глазами: «Уже не болит. Ты не волнуйся Зарик, тётя Яна крепкая тётка, уже срослась», и пухлые темные губы приподняли краешки глаз в тени волос, сделав тётю Яну хитрой как лиса. Я немного опешил, ведь Яна так быстро поняла о чём я говорю; ожидая услышать что-то вроде «Что болит, где болит, ты о чём» и всё такое, но тётя Яна… С ней было так просто и по особенному комфортно и тепло. Я постарался повернуться на бок, и привстать на локте, убирая одеяло.

Мои трусики проскользили по тёте Яне, и я почувствовал её ямку попы под халатом, но откуда-то упавшее мне на глаза, холодное мокрое в крови полотенце, в лёт остудило меня. «Ян, я можно, помою лицо схожу?» — «Там темно и холодно, не пущу», озорно и тихонько остудила меня ещё сильнее и тётя Яна. «Так не честно получиться», так же тихонько, зачем-то пожаловался я. «Это почему? Тебе пока что не надо вставать, поверь Зарик, у тебя сегодня большие потери были, вот лучше чай держи в постель, я тебе сделала», и откуда-то, как по волшебству достала тёмную кружку, со светлыми лоскутками пара сверху, пахнущую травами и лимоном. Стало теплеть. «Тёть Ян, ты не подумай», звонко кинул я, наблюдая как лицо Яны на секунду удивилось и тут же улыбнулось, понимая меня. «Я знаю что лежать пока надо, хотя я тоже крепкий дядька и встать могу легко», Яна заразительно засмеялась, выгнув спину и перекатываясь по волосам. «Так», сказала она, «теперь точно рассказывай крепкий дядька, о чём не подумать!?», — «Да просто так не честно: я разговариваю с красивой тётей Яной и мне очень-очень приятно, а тётя Яна, видит перед собой.. ну ладно, за собой Зарика с грязным носом и причёской в стиле хлам, вот и получается как-то не очень по-мужски, надо вымыться в общем».

Тут же Яна потрепала рукой мою причёску, «я не думала вот так никогда.. ну, тебе не надо мыться, так отлично!», и её халат предательски откинул край, оголив тёти Янину ногу до самой попы. Я не мог пропустить это, и жадно скользнул по её ноге глазами. Почти у самой попы темнел огромный бордово-чёрный синяк. Фотографии опять поползли мне в голову, живот в который раз за сегодня провалился наливая низ, и очень захотелось прикоснуться к тёте Яне. Я вытянул из-под одеяла руку и коснулся синяка кончиками, тётя Яна чуть вздрогнула. «Какой огромный… из-за меня..». Она чуть улыбнулась, но осталась всё та же, словно не замечая; а я провел подушечками по нему до самой попы и обратно, легонько, не вставая и не двигаясь больше. Яна чуть прикрыв глаза, еле заметно сморщила носик; конечно ей было очень больно, и словно говорила своим телом со мною, а я – я понимал её всю.

Мягко и очень нежно, я положил на синяк свою ладошку. Моя рука казалась такой маленькой на фоне ноги тёти Яны, а сама Яна показалась мне такой большой. Так, пальчиками я еле гладил тёти Янину ногу, то поглаживая её почти по попе, то залезая на самый верх ляжки где синяка уже не было, а она просто пила чай с ликером и смотрела какой-то мультик. Через минут пять, тётя Яна поймала своей ладошкой мою руку, прижала к ноге: «Спасибо солнышко!». Она улыбнулась, мило и необратимо грустно, «давай ложиться, скоро утро уже», шелестя встала, погасила светильник и вышла в душ.

Я подвинулся к стенке, ведь больше, ни комнат, ни дивана не было, и тётя Яна ляжет спать со мной; она будет рядом всю ночь, и может быть, она во сне обнимет меня и сложит на меня ножки, а халат опять её предаст, а может, перевернусь я, и случайно, попадая рукой найду тёте Янину грудь, и может быть, халат снова её предаст и её сосок будет спасть в моей ладошке. Всё это носилось в моей голове; мне опять стало ломить тело, ноги стали холодные и я странно, как то болезненно задрожал. Через минуту открылась дверь и тихонько в темноту комнаты вошла тётя Яна. Её мягкие движенья ловили лишь зеркала моих глаз. Яна как-то незаметно уже оказалась у окна, и не земно переливалась в тусклом свете улиц. Почти неуловимо, её халат, вдруг быстро скатился, еле шелестя по коже, пропадая в темноте пола. Далёкий свет города, тускло осветил блестящие груди тёти Яны, а тюль отбросил тень на гладкий животик, размыл лобок и почти совсем скрыл ноги и попу.

Тетя Яна смазалась и меняясь шагнула к дивану. Я видел как треснул силуэт её мешочка между ног, так глубоко прорезая её, а потом слипся как только Яна коснулась дивана. В горле пересохло, и начало болезненно трясти ещё сильнее. Тётя Яна откинула одеяло, тоже самое одеяло, под которым был и я, перекатилась под него, и складывая руками на животике выставила в верх свои огромные стоящие груди с пухлыми сосками. «Я не могу заснуть…», сказал тихонько я, пытаясь предупредить Яну, что я вижу, что я не сплю и лишь увидел как её губы улыбнулись,: «Не страшно! Давай-ка я тебя обниму и поглажу». Я видел как тётя Яна стала пробираться ко мне под одеялом. Её стоящие груди глубоко свисали под собственной тяжестью, иногда отблёскивая тусклыми полосками в свете окна, а соски чернели большими тёмными кругами и колыхались ударяясь. Тётя Яна стала такой большой, и так близко; её грудь в секунду коснулась меня, так запросто, а следующее движенье ко мне её сильно прижало и я по-настоящему почувствовал как сосок тёти Яны колет меня, а сам шар груди, мягко раздавился на моей коже. Тут же вторая, грудь тёти Яны упёрлась в мою руку. В такт Яне, я стал обнимать её встречая, прямо так вместе с грудью. Моя рука обняла её, а она уже ловко положила свою руку под мою голову.

Я лёг на неё, полностью залитый мягкими и тёплыми грудями тёти Яны. Она запустила свои пальчики в мои волосы, и я вжался в неё, проваливаясь в груди. Тётя Яна тоже прижала меня к себе, и я почувствовал, что дотронулся и упёрся, уже каменными трусиками в её голый лобок. Непроизвольно я сделал движенье вперёд и вместе с трусиками ввалился под лобок, подпирая тётю Яну снизу. Она почти неслышно, коротко и быстро вдохнула. Я почувствовал как мой каменный стержень, не замечая ткань, продавливают тётю Яну, а она чуть подогнув ножку, даёт прорезать её глубже. Тётя Яна прижала меня к себе: «Сладкой ночи Зарик!», тихим гулом дополнила она шорох одеяла, и я почувствовал лёгкий, но почему-то очень приятный запах ликёра с её губ. «Да Сладкой!», сказал я и добавил: «моя тётя Яна!», и в ту же секунду почувствовал, как мои губы окутали, почти горячие, слегка липкие, мягкие и пухлые губы тёти Яны. Они обхватили, такие большие и горько сладкие от ликёра; я поймал своими губами Янину и осторожно, прямо в своих, лизнул её язычком. Губы Яны улыбнулись. «Ты мой же ребёнок, да?», тихо шепнула она и прижала меня к себе, оставив свежащую влагу на моих губах: «Да!»

Наверное прошла всего минута, а тёти Янина ладошка уже просто лежала у меня на голове, совсем не двигаясь. Сама она слегка навалилась на меня, закрывая от всего мира. Её губы были приоткрыты а дыхание тихое-тихое. Тётя Яна похоже уже уютно спала, усталая, и абсолютно голая, обняв меня, которого всего трясло внутри, с обледеневшими ногами и жаром в теле. Меня вдруг просто заполнило осознание того, что мой стержень…Да какой там «стержень», — мой член, юный, каменный, налитый член, отделяет от взрослой Яниной плоти, от тёти Яниной женской nu3ды, кусочек тоненькой тряпочки. Трясти стало ещё сильнее при мысли об этом. Я попробовал опустить руку с Яны, и добраться до трусов. Грудь тёти Яны скатилась мне на бок и её пришлось зажать рукой. Слегка отодвинувшись назад, я скинул трусы с члена, и почему-то, незнакомо ловко, оголил головку, и… Я не знал точно когда коснусь её кожи; головка, сромко стукнув сердцем, уткнулась прямо в тёти Янины половые губы.

Тёплые, чуть влажные, большие и мягкие; мне показалось, что я их проткну если не быть осторожным. Странно просто, немного надавив, я услышал как что-то чмокнуло, и в этот момент мой член провалился в открывшийся разрез тёти Яны, горячий и липкий. Её половый губы разошлись и обволокли мой член. Тепло окружило его и мой хyz в секунду, невыносимо свело, а щёки загорелись жаром. Я непроизвольно напрягся и выгнувшись сжал ноги, проскользнув членом по Яниной липкой щели ещё глубже под неё и замер. Что-то нарастало во мне и почти сразу я почувствовал, как всё напряжение ударило вниз, и с силой в головку. Она сильно дёрнулась внутри, а мой живот так приятно свело, что я непроизвольно, сильно схватил тётю Яну за бедро, впиваясь в кожу попы и натянул её на себя. Головка моёго члена похоже уперлась в край Яниной дырки, но скрипнув соскочила в тёти Янино влaгaлище.

Через секунду головка опять набухла и опять сильно дёрнулась, ударяя мне в голову наркотик, ещё секунда – и опять, секунда – и снова в Яну… Я стал двигаться в тёте Яне, с каждым разом всё проще и проще, чувствуя как что-то тёплое вливаю в неё, а дырочка её входа беспрекословно растягиваясь открывалась, впуская меня во влaгaлище, 22 летней женщины, которую я хотел весь вечер и уже теперь, входил в неё своим членом. Напряжение потихоньку начало спадать и стало просто приятно. Член гудел; а я вдруг почти испугался, я же..«похоже что я кончил в тётю Яну», «я вошёл в её влaгaлище своим хyем и кончил в неё», «я трахнул тётю Яну..» откуда-то появившись, кружилось в голове и начинало странно бодрить и нравиться. Я потрогал рукой лобок тёти Яны, и похолодел; из разреза что-то липкое текло по её половым губам, по ноге на ткань постели. «Бл%ть, тётя Яна вся в моей сперме..» пронеслось во мне. Я чуть приподнялся и положил руку на попу Яны.

Оказалось, что по попе у неё тоже всё текло. Вдруг тётя Яна всхлипнула, и стала переворачиваться. Мой хyz вылетел из неё, рисуя по Яниной ноге полосу спермы. Она легла на спину, в лужи моей спермы и раскинула ноги, согнув в коленях, опять негромко засопев. «Похоже тетя Яна почувствовала во сне, что её берут и рефлекторно легла, раздвинула ноги», — не успел подумать я, как в туже секунду меня заполнила уверенность, Яна хочет, чтобы я был сверху, вошёл в неё полностью, по-настоящему, ласкал её губы, гладил тело, грудь к груди, и в такт сердца, чтобы любил её как никто другой во всём мире, без памяти, без лжи, честно и чисто, и чтобы до звона в ушах, до яркого света, до огня в крови, полностью растворяясь в ней. Эти слова, незнакомые до этой секунды чувства, какая-то новая память тела заполнили меня. Дрожь пробежала по всему телу, а глаза открылись и я смотрел на тётю Яну.. нет, не так, на Яночку, любя её, совсем по-настоящему. Мне так нравились все эти новые чувства, что хотелось кричать. Но они только мои и её.

Я просто сидел в полумраке, среди Яниных раскинутых ног, видя её всю. Чуть согнутые ноги, пухлые блестящие от спермы губы и светлый, розовый, раскрытый разрез с текущей в попу белой липкой спермой с уголка, блестящий лобок и бархатный животик с двумя заострёнными пухлыми тенями от стоящих грудей, чуть приоткрытые пухленькие губки и чёрное пятно волос на подушке; я глядел на раздвинутую и такую доступную Яну. Зачем!?, я не знаю, но мне так нравилось вот так просто смотреть и ещё сильнее любить. Мои ладошки коснулись Яниных коленей, и потекли по ногам вниз, слегка, ещё шире раздвигая бёдра открытой женщины.

На секунду, мне даже показалось, что Яна сама приподняла ножки и прижала их к себе, отдаваясь. Но мои ладони уже растягивали ноги Яны, захватив кусочки её половых губ. Эхом влажного поцелуя, дырочка Яны начала медленно открываться вниз, растягивая слюнки и показывая всё, что было в ней. Она так сильно открылась, что казалось показывает язычок, уходящий глубоко во влaгaлище. Мои большие пальцы скользнули с губ прямо в глубину дыры, отслаивая слизь спермы, и утонув, раскрыли Янино влaгaлище, почти до упора широко. Словно этого было мало, оставшиеся пальчики проскользнули вслед за большими, в nu3ду тёти Яны, ещё сильнее разрывая её влaгaлище в стороны.

Мои глаза отказывались верить в то, что по-настоящему видят раскрытую и раздвинутую тётю Яну, всю в сперме, с вывернутой nu3дой, и готовую принять мой каменный член снова. Руки сами отпустили края Яниной nu3ды и склизко блестя, потекли по лобку, бокам, оставляя широкий блестящий, рвано кончающийся липкий след, поднимая ещё выше, отрывая и сдавливая груди ладонями накрыли соски, уже почти на плечах Яны. Я никогда этого не делал, но похоже, что мои инстинкты помогали мне во всём, ведь одновременно, я губами влился между Яниных половых губ, прямо в разрез, почувствовав, как мой подбородок утонул в её жаркой дырочке. Я опустил голову и губы скатились почти во влaгaлище Яны, нос уткнулся во что-то выступающее твердое прямо на входе в неё, а подбородок раздвинул кожу края дырочки, мокро натянув её по моим щекам.

Прямо в nu3де Яны, я вытянул язык как только смог, и медленно им почувствовал как прилип к стенке влaгaлищa, как натянутая кромка nu3ды стёрла влагу с языка, который уже начал подтягивать к лобку тот крепкий вжатый в Яну языком бугорок, а когда тот кончился, мой язычёк довёл мокрую полоску из розовой расщелины Яны по лобку до животика. Мои щеки и губы обдал холодок и я поспешил обратно, подбородком легко раздвигая губы, скользя по Яниной nu3де,губами цепляя её бугорок и таща его за подбородком, уже провалившемся, в выпускающее по моим щекам воздух влaгaлище. В тишине Яна негромко протяжно выдохнула, её живот опустился, а nu3да стала подниматься, пропуская меня глубже в Яну, так, что мой нос, тоже провалился в её влaгaлище. Через секунду, Яна стала выгибаться обратно, а я просто застыл. Мои губы, щёки, подбородок, сами скользили из дырки по разрезу к лобку, выдавливая влагу слизи. Когда мой язык оторвался от разреза, я вдруг увидел что мои руки, с силой сдавливают тёти Янины груди, прямо у их основания так, что те, огромными налитыми белыми шарами торчали вверх, выдавливая красные распухшие соски. Я хотел разжать руки, но вместо этого, в такт с Яной, сжал руки ещё сильнее и оттянул груди почти к её щекам.

Тутже взялся вокруг сосков почти ногтями, сжал их выдавив и сильно натянул Янины красные дойки к себе; оперевшись за них, животом я скользнул по лобку Яны и услышал как мой член лязгнув, почти порвав, вскочил в Янину nu3ду, ударив головкой в глубине влaгaлища в мягкую, теплую липкую плоть. Янина nu3да громко закипела выбрасывая слизкий воздух мне в живот. Моя рука соскользнула и держась за сосок грудь, почти оторвав его, натянула сильно кожу соска до постели, отрывая грудь, а я полностью лёг на Яну, воткнув в неё свой член глубже и ещё сильнее ударив в глубине влaгaлищa. Яна больно приподняла губы, сжав их, но тут же отпустила, показав язычок, немного хмурясь закрытыми глазами, выгибаясь и тут же сдавив своей nu3дою мой хyz прямо внутри влaгaлищa. Тепло от моего члена потекло мне в живот, и тут же резко обратно, в тот же момент, как Янина nu3да ослабела. Сила налила мою головку и я снова почувствовал как мой член сильно дёрнулся, как будто взорвавшись в Яне. В голову опять ударил наркотик и взгляд сорвало, кружа голову в такт со взрывами моего члена и Яниными сжатиями влaгaлищa. Я снова наполнял тётю Яну спермой, а её nu3да, сильно пульсируя выдавливала её на половые губы, попу, лобок и мой член.

В такт я начал резко вытаскивать из Яны свой хyz и вгонять его обратно, раздвигая стенки сильно сжатого Яниного влaгaлищa и как только она отпускала, я снова вытаскивал его, так резко, что дырка не успев закрыться, громко клокоча, набирала в nu3ду воздух, но тут же бурля выплёвывала его с брызгами спермы обратно, резко сжимаемыми Яной мышцами влaгaлища, а я в этот момент, сквозь воздух и брызги, кончая прямо в воздухе и брызгая в открытую бурлящую дырку, вгонял свой член в Янину утопающую nu3ду. Скоро, я уже вбивал член в Яну, то попадая в её дыру точно, то промахиваясь в край, растягивая при этом дырку до дивана так, что кожица ложилась вместе с входом попы на ткань и соскочив, улетала хлюпая обратно в дырку, оставляя член воткнутым в диван. Я приподнимался стоя руками на её раскинутых в стороны грудях, сильно обхватив и зажав их пальцами. Дойки Яны налились ещё сильнее чем было и начинали трескаться, рисуя синие дорожки лопнувших вен, а соски так сильно распухли, что моя ладошка не могла закрыть их полностью. Я вогнал Яне и оперся хyем во влaгaлище и на её лобок, прогнулся в спину и мои освободившиеся руки стали сильно мять Янины дойки.

Я взял груди Яны за соски, впиваясь ногтями и завернув соски в складку за которые поднял дойки, ударил их друг об дружку отпустив. Огромные шары грудей шлёпнув ударились, и разлипаясь упали на Яну сминаясь круговой волной как желе и отпрыгнув сосками вверх, разлетелись в стороны, ударяясь о бока Яны и волнами же колыхаясь повисли огромными шарами. Я снова поднял их за соски и ударил; они опять повисли по бокам. Почему-то мне это нравилось. Потом я взял одну грудь под основание, сжал так, что вверх поднялся шар дойки с торчащим соском, отрывая дойку и начал сначала легонько, потом всё сильнее и сильнее хлопать по соску, пока не хлестал по нему почти со всей силы. Сосок распух и стал багровый, а затвердевший шар груди был весь в синих венах и синяках от моих пальцев. Я уже просто хватал Янины дойки, как получалось, и с силой сжимая их кожу в руке, швырял, то в стороны, то в Яну, то хватал соски и отрывая, поднимал за них груди. Мне очень нравилось так играть с ними, к тому же время от времени, Янина nu3да снова и снова то сжимала, то отпускала мой член, пульсируя, а я просто кончал и кончал в неё раз за разом, просто не вытаскивая хyz. Но мне становилось этого мало.

Я отжался на грудях Яны, вытаскивая из её уже не закрывающейся nu3ды член, и снова сел между её уже полностью лежащими на шпагате ногами. Я взял её ноги за икры и сильно разводя, задрал коленками в подмышки, а чтобы ноги не упали, положил под коленки груди и придавил их икрами. Тётя Яна приняла вид « ебaльнoго станка». Откуда я взял это «название» я не знаю, но оно меня очень завело, ведь голая тётя Яна лежала с раздвинутыми ногами, прижатыми дойками с развороченной nu3дою, которая просто плавалa в сперме, с толстыми, раздувшимися половыми губами и не закрывающейся текущей дырой влaгaлищa. Я шлёпнул ладошкой по половым губам Яны. Они задрожали как холодец. Шлёпнув сильнее, мою ладошку присосала дырка Яны, разбрызнув брызги спермы по её попе. Я с силой потянул и nu3да, чуть потянувшись за рукой с бурлением отлипла, а дырка раскрылась вниз, втягивая во вaгaлище воздух. Я взялся обеими руками за края nu3ды и растянул её, так чтобы она полностью набрала воздух, а потом, кулаком, почти с размаха ударил тётю Яну прямо в дыру nu3ды, проламывая стенки влaгaлища.

Моя рука вошла почти по локоть, а Яна как-то вздрогнула и сильно, сжав мне руку, запульсировала и в ту же секунду из Яниной nu3ды сильно потекло что-то прозрачное и теплое. Я подумал что тётя Яна описалась, но что-то внутри сказало, что ей просто очень приятно и я стал в такт Яне двигать рукою по влaгaлищу, она долго не переставала пульсировать, течь и выгибаться. Наконец, я увидел как её ноги ослабли и совсем разъехались по сторонам, отрывая груди, а nu3да отпустила мою руку и сильно раскрылась. То, что тётя Яна сильно устала, я как-то сразу просто почувствовал, достал её груди и выпрямил Яне ноги. Из влaгaлища лилось ручьём пропитывая постель насквозь и заливая Яну. Она лежала в луже спермы и слизи, оттраханная, выебанная даже рукой, вывернутая, с не сводящимися ногами, а я лежал рядом и гладил её живот, лобок, груди и ножки, иногда обнимая её. Странно, но тётя Яна улыбалась во сне. Я накрыл её одеялом, хоть было очень тепло и обнял. Похоже мы так и заснули…

Что-то толкнуло меня прямо в голове и начало выдавливать из сна. Я открыл глаза, и почувствовал, что не дышу. Резко выжимаясь на руках из дивана, я испуганно и громко вдохнул открытым ртом. «Что за херня!?», подумал я, ощущая, как пусто в голове и я не очень понимаю где я, а самое главное, кто я. Рядом лежал будильник. «44 минуты… но ведь, я только лёг в 42…». В память эшелоном пришло всё сразу, в глазах зарябило, заложило уши и я еле удержал своё сознание. Я почувствовал тело. Оно болело, как будто я бегал марафон. Отдых явно не удался. На руке темнела бурая лужица крови, а внутри я был выжат как лимон. Я сел. За окном светило осеннее солнце. Я не понимал, как это за две минуты сна, столько всего произошло. Капля крови капнула на пол. Я встал , пошёл в ванну, ещё раз проверив, не прошёл ли час. Нет. Прошло всего две минуты. Я стал вспоминать, как я сорок минут назад встал, и пожелав коллегам приятного аппетита пошел домой пообедать.

Я поел быстро и вот, в 42 минуты я прилёг отдохнуть, заведя будильник на ровно. Закрыл глаза, и начал засыпать, как вдруг усталость нажала на меня так сильно, что моё сознание стало выжиматься из меня. Тратя силы я старался удержать его, насколько могу, теряя детали, но стараясь не «забыть» себя. «Что это за темнота, и что это за огромная тёмная дверь!!?», я крутил головой не понимая. «Что за баба держит меня!?», а в голове уже был ответ – мама. «Мама!? Какая мама? Моя мама? Мама!». Ну пусть будет мама. Вдруг, ударив железом защёлки, открылась тяжёлая темная дверь и желтый свет плафона словно огибая кожу нарисовал силуэт женщины с чуть пухлой но точёной фигурой. Мы шагнули вперёд. «Кто эта женщина?», подумал я, одновременно чувствуя, как начиная владеть «своим» телом, начиная вглядываться в её, как я почувствовал красивое лицо.

«Юленька, милая, привет моя хорошая» чуть хриплым, мягким и очень женственным голосом, почти теряя контроль, почти в захлёб, почти скрыв запах настоящей женщины, почти выкрикнула она. «Как похожа на мою жену» появилось в моей голове, » Жену?… у меня есть жена…», оборвалось, как только моя новоиспечённая мама, чуть не оглушила меня: «Привет Янка!», и как-то по детски, что ли, прыгнула на неё обниматься. «Значит Яна. Красивая девушка, и настоящая, я уже знаю это. Ей 22 я думаю, так юна и так мила во всём. «Мама» рядом, тоже где-то так же, но я ведь старше.. или нет!?, ведь мне.. а мне сколько… я? Кто я?». Глазами я быстро нашёл зеркало. На меня смотрел мальчонка, лет 13, на вид худой, с тёмными длинными волосами, чёлкой прикрывающей один глаз, в сером костюме из ткани, похожей на мешковину, сделанный явно массово на заводе и в чёрных непонятных ботинках. «Кто он? или я… Кто все они? Почему я их знаю? просто знаю… А главное, зачем я здесь, ведь я… просто.. это.. он?..», мои мысли дико путались, я не понимал ничего и становилось невыносимо тесно, по-моему нужно принимать какое-то решение, но какое, и по поводу!?…

«Надо думать! думать! думай! Я здесь, значит что-то от меня надо, но у меня ничего нет, только я. Значит нужен я. Ну или то, что я знаю, что могу, умею, ну что там ещё у меня есть за душой. за душой?.. нужна моя душа?…» В голове вдруг появилось знание моего явного превосходства и как следствие цель — помощи этим людям, как будто я нажал «правильную» кнопку. Я почувствовал, как решение наблюдать и по возможности вмешаться словно давно у меня уже было.

Кто то дёрнул меня, и в ушах зазвенело, так по-настоящему громко, и чётко, как не бывает: «Вот познакомься, мой любимый сыночек – Назарка», сказала «мама». Блин, моё представление в исполнении «мамы» Юли, ни фига не напоминало мужественное. Сделав усилие, я посмотрел на неё, всё же благодарно, она — молодец, как могла: «я лучше сам, мам! ладно?» сказал именно я и протянул руку Яне, чтобы взять её и поцеловать так, как делают настоящие джентльмены, и где-то в глубине себя улыбнулся от этой мысли. Но получилось просто протянуть руку, словно она не знала как нужно протянуться: «Я — Назар мадам! Защитник и мамина опора!», и чуть вскинул голову, тут же медленно опустив. Янины глаза широко и удивлённо открылись, я так чётко увидел их, как будто оказался в сантиметре от неё. Карие с длинными ресницами, глубокие и немного усталые, как впрочем почему-то у всех здесь. Её губы чуть приоткрылись и дёрнулись. Яна судя по всему не находила слов и не знала, что ответить; я же губы чуть поджал и прикрыв глаза слегка кивнул головой, приглашая, всё же пожать мне руку, но она…

Яна с таким сильно льющимся теплом и лаской бросилась обнимать меня. Я не ожидал, но всё же остался контролировать себя, ведь нельзя подвести. Я посмотрел на её волосы, такие красивые темно-льющиеся и пахнущие свежестью, ни шампунем, или духами, именно настоящей свежестью, «как весна», что-то подсказало мне. Я вдохнул её, и почти закрыл глаза. «Привет Зарик», шепнула Яна, так уже почти привычно тепло, что мне захотелось её обнять с благодарностью, отдав и ей тоже часть своего тепла, взамен её, но мгновенно опомнился; нельзя, я же ребёнок. В ту же секунду, Янины руки ослабели и не отпуская меня, она отклонилась и замерла словно не понимая, коротко бегая по моим глазам своими. Наверное, я слишком сильно хотел тепла для неё; а может быть, она почувствовала меня, или, а вдруг она знает, что происходит, или как минимум начала догадываться. Я чуть нахмурил брови, словно говоря: «что-то не так!?» и тут же постарался отвлечь себя, рассеять внимание, запутав Яну, на случай, если она что-то почувствовала. Моментально сменив настрой я подумал: «А что за время года интересно? Темно как зимой, но мы одеты по-летнему, окон не видно, странно…».

Похоже, что это сработало и Яна улыбнулась, помотав опущенной головой и сбрасывая все подозрения, выдыхая опустилась на корточки, а я, словно поймал её за ладошки, помогая присесть, аккуратно как мог. И всё же, на всякий случай продолжал размышлять ни о чём, чувствуя, как немею, слегка теряя над телом контроль, но это было не страшно, оно могло делать всё само, если можно так выразиться.

«А я…», «Тётя Яна» обгоняя сказала «мама». «Для тебя Зарик — просто Яна» добавила она, и начала тихонько сжимать мои пальцы своими, такими тёплыми, игриво бурча: «какая же я тётя!?». «Да Яньчик, понимаю тебя, я почти помню, точнее ощущаю, как первые раз сто, мне было как то не по себе, когда меня называли «дядя Лёха». Точно, Лёха!!! Прямо как в том анекдоте, «точно! Наташа!». Хотя «тётя Яна», мне нравиться, звучит как-то особенно». Я вдруг почувствовал прилив возбуждения в животе, и всё что должно ему сопутствовать.

Похоже моё тело начало наливаться, и похоже, что я очень увлёкся своими мыслями, не заметив как разглядываю прикрытую Янину колыхающуюся грудь и заглядываю ей под платье. «Какие красивые пухленькие ляжки», отметил я и зацепился взглядом за кромку платья, которая сильно врезалась в бедро Яны. «Если оно лопнет, Яна раздвинет ноги; хотя она и так их уже раздвинула», подумал я. Мои мысли похоже сильно влияли на тело мальчика, и оно вбросило в кровь эндогенный собственный наркотик, его личный морфин, и похоже, что адреналина тоже выбросилось достаточно. Тело начинало гореть: «Ещё секунда и парень попалиться», мгновенно мелькнуло. Изо всех сил, я стал сбрасывать желание тела. Стало понятно, что эндорфины придется контролировать мне, тем более, что с моим темпераментом и соблазнами мира, я похоже научился делать это, крайне успешно.

Слова «впивается в ляжки..», «ляжки тёти Яны..», «тётя Яна напротив…», «раздвинула ноги …» вернулись обратно, точнее снова просто появились в сознании, только окрашенные в похотливые тона. Я вдруг догнал, что думая широко и неприкрыто, мои мысли, чувства и всё-всё, что во мне получается, появляется и в сознании ребёнка и надо быть осторожнее в своих выражениях, и что не менее важно, «слышать» и его тоже. И словно «за секунду до», вдруг подумал, что это тот самый вечер, когда ребёнок должен сделать огромный шаг вперёд, должен правильно стать взрослее, а я, обязан не дать ему оступиться. Видимо, он важен миру, раз выделено столько, действительно не человеческих усилий ради него. «И к стати, если уж так вдруг судьба свела здесь и Яну, её роль не самая последняя похоже. Может быть ему пора стать мужчиной?…», перебил я собственные мысли.

Мои мысли приняли законченный вид, а мы уже проходили в комнату. Яна держала меня за руку, не сильно сжимая пальчик за пальчиком, словно играя с ними. «Ну вот, располагайтесь! На диване удобнее, так что выбора нет – вам туда», а сама ловко выкатила столик к дивану и села на мягкий большой мяч. «Блин, Янка, как давно я тебя не видела, представляешь?», зазвенела снова «мама», «а помнишь как мы представляли как встретимся ещё тогда, в институте, бли-и-и, а всё совсем по-другому вышло». «Вот глупенькие были, не знали ничего толком», поддержала Яна. «Да просто не всё от нас зависит, вот и получается всё не так как хочется…», разглядывая стол, почти не слышно, себе под нос, в обычной для меня манере, выдал я, и млять залип. «Что, что?», спросила «мама», «Да Зар, в смысле не всё зависит от нас?», ещё до вопроса «мамы» начала Яна.

«Вот косяк», подумалось сразу, но надо было что-то делать: «ну я имею в виду, вот например вчера, думал, что будет шпундр, а кок забыл зайти, за картошкой, и всё, я – облез! Вот он же виноват, что у меня в десятке не сложилось, так что не от меня зависело, уж точно!», пользуясь видимо знаниями мальчика выдал я. «А-а, ты всё об этом», заулыбалась «»мама», а Яна в отличии от неё, не сменила позы, и продолжала как то уже остро, из тени волос смотреть на меня, ровно дыша и мелко бегая своими глазами по моим. В секунду я зацепил её взгляд; она не поняла что я сказал… в отличии от мамы; и чтобы разрядить Яну, дать ей возможность, я спросил: «Ян, а ты бывает забываешь картошку?». «Назарка, ты что такое спрашиваешь у тёти Яны!!? Ты что малыш!!?», как-то с любовью всё же ко мне осекла меня «мама». Я начинал чувствовать, что реально не понимаю социального уклада этих людей, но на всякий случай: «Да я ж ребёнок мам, мне ж можно!», и Яна с «мамой» засмеялись, потрепав мою чёлку, Яна: «Бывает Зарик и у меня промашки случаются», сказала, весело заливая смехом «мамин». Мы говорили «ни о чём», ещё минут двадцать, смеясь и шутя, но меня не покидал чувство, что Яна странно «знакомо» себя ведёт. Почему она не поняла того что поняла мама, почему так быстро реагирует на меня.

Хотя конечно они долго жили в разных городах, сложилось всё по-разному, поэтому могли не понимать в мелочах, но я чувствовал своей душой, что дело совсем не в этом. «А вдруг, Яна не одна, как и Назар», сильно ударило мне в голову, во лбу что то захрустело и я открыв глаза, чуть не упал, коленом зацепившись за столик. За секунду Яна поймала мою руку и уже держала меня, с искренним волнением: «Зарик, Зарик, ты что, что с тобой!?», словно ни разу, ни на долю секунды не отпуская меня своим вниманием. Я почувствовал затылком что то достаточно острое и крепкое. Яна встала, сняла с ковра стены огромный рог, в который я собственно летел, и унесла в темноту комнат. «Назарка, ты как, не зашибся», всё причитала «мама». «Мам, да всё в порядке смотри, всё со мной хорошо», успокаивал её я. Яна вернулась, села передо мной на колени, взяв ладошками мои ручки: «Зарик. Ну ты как, не ударился?», — «Ян, всё нормально, спасибо!!! Думаю рога мне не очень то пошли бы», а Яна улыбнулась почти смеясь, наклонилась к моим рукам и прижавшись в мои повернутые лодошки щёчками: «ты не пугай нас так теперь! Ладно!?». «Замётано!», ответил Яне, и мы снова уже болтали о чём то неважном, а я осознал, что Яна сделает всё для меня, лишь бы я был в порядке и это сильно согрело меня.

«Я сейчас принесу альбом, у меня есть фотки рабочие, посмoтрите где я работала», сказала Яна, и только начала подниматься, как шар с грохотом лопнул, и я уже смотрю как она падает назад себя, теряя равновесие. Диван вбил в стену дерево ручек, а тело мальчика, выполнив альт над столом, закрыло все угрозы. Яна ударилась спиной о мою руку, закрывающую угол комода, и отскочив, повалилась на меня. А я, падая на пол, закрывал её руками, и собою как только мог, прижимая изо всех сил к себе. Я боялся за неё. Очень! Меня отпустило, как только я мягко приземлился на ковёр, вместе с Яной, и без единой ссадинки на ней. «Господи боже, вы убьётесь сегодня», заверещала «мама», и словно опомнилась, зашлёпала себя по губам: «ой, ой, не упоминаю имя в суе, не упоминаю!». Она подлетела к нам и стала поднимать меня и Яну. Моё сердце билось открывая глаза, как никогда, в такт с Яниным. Падая мы видимо включили музыку и она полилась. «You belong to me..», — медленно закружилось в полу тишине комнаты. “Так похожа на Serge Sonore..”, но на порядок красивее: “Да кто же они такие все!!?”.

Паники никакой не было, наоборот, Яна улыбаясь, и втягивая меня тоже: «Господи, у меня ж не острая попа, чего так лопаться» — «Зуб даю Ян, не острая, я вот проверил! «, подбодрил я: » мож у него газы были, не сдержался просто», и смех снова разлился по комнате. Мама стала шлёпать теперь уже Яну по губам, со своим «не упоминай имя в суе». «Мам не надо! Яне и так больно! Тем более господа не зовут Господи, у него же другое имя, так что нормально всё..» выдавал я, вставая с пола. «Хм, а правда», согласилась со мной «мама», «Яночка прости, прости хорошая», и суетливо, с материнским трепетом погладила Янину щёчку. Та улыбнулась и поспешила ко мне: «Зарик, миленький, как ты, я ж тебе всю руку разбила», хватаясь за меня, Яна то гладила руку, то обнимала меня, прижимая к себе, то отпуская и снова расспрашивая, что болит. «Да всё в порядке Ян, я ж весь в коже, от носков до рожи», от такого моего пируэта мы все засмеялись, а Яна с «мамой» успокоились и мы снова сели за столик. Я был искренне рад, что здесь, есть Яна, у неё есть моя «мама», и Зарик, а у него, есть Яна и не важно была она одна или, нет, здесь и сейчас была не земная, теплая и сказочная 7я.

Мы болтали, пока мама плавно не перешла на «своего бывшего». Я, в широком смысле этой буквы, не знал, что он ей сделал, или не сделал, просто знал, что она говорит о моём «отце»; в её глаза нападали слёзы, но она держалась при мне. Я подумал, что им сейчас, неплохо бы, ну скажем попить чая на кухне и поболтать, без лишних ушей, и посмотрев в глаза «мамы», в следующею секунду, услышал: «Наверное, я бы выпила кружечку чая, что-то в горле совсем пересохло», и посмотрела на меня так, словно ей сейчас придется оставить сына в приюте на год.

«Мы, Назарка с тётей Яной быстренько сходим, попьём и обратно к тебе, ты побудь здесь, хорошо?», сбивчиво, словно извиняясь продолжала «мама». «Не, я с вами пойду!», бросил я, а Яна, почти вместе: «Маме нужно со мной поговорить о секретах, а настоящему мужчине не стоит слушать женские балалайки, они не интересны..». Мамины глаза, не ожидавшие от меня такой «липучки», обиженно смотрели на меня: «Да я прикалываюсь мам! Конечно идите», разрядил я её, услышав, как Яна, обнимая: «Мы быстренько, ты Зарик не скучай, Ладно! Вот поиграй во что-нибудь, там найдёшь, в папке с играми», и вытащила из комода ноутбук. Они ушли.

Я сидел на диване, крутил в руках бук, лёгкий как перо, глянцевый и очень тонкий, не понимая как его открыть. Отпустив свои мысли, я просто положил бук на стол. Тоненькая крышка, зажигая заставку медленно открылась, вместе с моей челюстью. Бук секунды за три, пока открывалась крышка, поднял, что то вроде мак-а. В моей голове опять залетали тени сомнений, что это за место, где оно, и какое это время. Тут, глубоко в себе я решил, что у Яны наверняка есть фотографии в буке, или ролики с ней. Быстренько открывая все папки подряд, я стал искать что-то похожее, и вот она – «Мои фотографии, 247Mb». Я открыл папку и перестал «прятаться». Всем телом я почувствовал интерес и желание скорее разглядеть все фотографии. «Не спеши Зарик, не спеши», подумал я и почувствовал волнение и лёгкий холодок по полу.

Яна была обворожительно и вне земно мила; был ли то розовый восход с росой паутинок на траве, или сумерки ночного снега города, на фоне тысяч огней, разницы не было, Яна была прекрасна. На секунду я почувствовал что улыбаюсь, а телу так приятно, что кажется так будет вечность, и лучше быть ничего не может. «Не может быть лучше!? Хм.. но ведь я только лицо и вижу, ну может быть ножки..», машинально, опережая мысли, я мотнул вперёд. «А разве не должно быть папки «Эротика»?». Что то начиналось на «Эро…». А я уже открывал эти фотографии.

На первой же, Яна сидела за деревянным столом, а вокруг ходили в полумраке, видимо бара, люди, а она сидела, с голыми налитыми грудями, лежащими на столе. На одной груди стоял большой стакан с пивом, а на второй, какой то парнишка, вилкой что-то царапал на Яниной бархатной коже. Я начал терять контроль на телом; глаза сами впивались в каждую деталь фотографии, мысли стали путаться. Янины груди похожие на бело-налитыми с синими огромными лопнувшими синяками вен и подтёками шары упруго стояли, провисая, соски почти бордовые как будто после кипятка с синими прожилками мягко выпирали. Глаза жадно рассматривали их, и нос наполнился из памяти, запахом Яны. Меня, объяло животное чувство, и жар ударил в лицо, а в животе забурлило.

Было чувство, что я смотрю фотографии в кино, на большом экране в 3D, а сам справлялся с нарастающим возбуждением. Вдруг я резко встал, и нервно пошёл. «Стоять!», приказал я телу, которое уже сводило от желания. Я чувствовал необратимость в теле мальчика. Он переставал быть ребёнком и расширялся, оставляя пустоту непонимания и злобы. Я представил Яну, совершенно голую, как на фото и «себя», радом с ней; представил, что она позволяет мне всё, что только я захочу; я могу пользоваться ею и она совершенно беззащитна, моя Яна, моя женщина, беззащитная, милая, тихая, красивая, лёгкая и моя. Я очень хочу её обнять, закрыть от холода и глаз, я хочу заботиться о ней, бороться за неё, мечтать о ней, до последнего вздоха, пока живой; хочу растворяться в её огромном мире, в её глазах, в ней. Всё это опустилось в Назара, заполняя его, а я становился пустым и зазвенело в ушах. Почти сразу сознание подсказало как мальчику не хватает азарта. Он…

Я разглядывал фотографию, где Яну держали писечкой в камеру. «Писечкой!?…», так не думают взрослые люди, и конечно будет не хватать адреналина с таким запасом слов. Я вижу «nu3ду тёти Яны, бордовую, безупречно выбритую, с блестящими половыми губами, которые разошлись так сильно, что в бело-красном разрезе, открылась дырка и в её глубине видно влaгaлище», вот так. Растворив это сознание в теле, низ живота опять сильно свело и температура, уже правильно выросла. Назар был отличным учеником и впитывал как губка. Можно было сказать, что мы — одно целое; я часто дополнял его, где было нужно, а он всё верно понимал.

Фотографии, которые я смотрел были явно с садистскими и мазохистскими наклонностями. Интересно что это. Я полистал быстрее и оказалось, что это какое-то «посвящение в Садо-Мазо», причем разных людей, разного возраста. В глубине нескольких фотографий мелькнуло, что-то вроде «46 фестиваль-посвящение в горожане, гостей города». Что это за общество, и нормально ли это для них, почему именно так. Я конечно получал ответы на некоторые вопросы. В долю секунды, я стал знать, что каждый приезжий, кто хочет жить в городе, должен всем себя всем показать, вот так, на фестивале, и каждый может заранее с ним сделать всё что хочет. И не будет злости, если весь негатив выплеснуть сразу, а если ещё и в виде сады… Я медленно стекал с уклада этого общества, но мне нравилось. Я чувствовал, что словно дома и как-то по особенному, словно животное, порядка выше человека, понимаю их, чувствую их. Я вдыхаю их сознание, я вижу их мысли, как они сдержанно красиво переливаются в своей высокой и целомудренной похоти, словно знают всё о нас. «You belong to me..», снова закружило голову, и очнувшись, услышал как девушки возвращались к нам.

«Ну как ты?» громко зазвенела «мама». Вязкая слюна от мыслей и тишины голоса в горле не давала сказать сразу. «Норма», смог выдавить я и взглотнул через язык. «Во что играл Зарик?» почти сразу озорно окутала Яна. «Янка, снова рядом» мягко продавило мою голову. «А нет Ян, я не играл», чуть улыбнулся я, «что-то не хотелось совсем», со всей любовью новой встречи добавил я. Я смотрел на её переливающиеся огнём тёмные, блестящие волосы, на бархатные тени идеальной кожи, на карие глубокие глаза, на её дрожащие губы и перетекающие мягкие движенья. Она была такой тёплой и родной. И всё в этом мире показалось мне таким мелким и не важным по сравнению с этой секундой. Всё тело пропитало тепло моих мыслей, а мои глаза, похоже медленно сдавали меня. «Ты не стал играть в компьютер?! Почему?», удивленно спросила Яна. Я смотрел на неё и не мог оторваться, такая идеальная, ну пусть будет «тётя» Яна, так даже интереснее «игра», к тому же, что то в этом сочетании мне очень нравилось, какая то порочность, наверное.

Я весело замотал головой, скидывая свою напряженность: «не стал Ян, просто не интересно почему-то» и снова, не отпуская тихого и родного взгляда Яны почувствовал, как на её грудь давит тепло и ей нечем дышать, и она, как в первый раз, жадно набирает воздух. Я «увидел» как Яну, словно одеялом, вмиг обволокла моя мечта о ней и как Яна, со всей своей нежностью в ней утопает, меняясь на глазах. Словно обогнув волну, она широко открыла глаза, так, как я никогда не видел. Яна стала на порядок мудрее и немного острее, проникая теперь в меня: «ты.. вырос.. так быстро…», зазвучало в голове, словно она, думала теперь внутри моего сознания, окутанная мной. «Ты.. вырос.. так быстро…», неожиданно наполнило комнату словно эхом. И это эхо вдруг нарисовало меня, всего, начертив границы, настоящего, целого, состоящего из двух перемешавшихся половин, одна из которых всегда эхом звучит в другой. А Яна, я знаю точно и наверняка, она чувствовала и знала тоже самое.

Её сознание словно пережило сказочное перерождение с моим. Она старалась не отпускать меня, полностью не понимая ещё, что происходит, уже теперь, в эти минуты. Я всё знал и понимал, так ясно и чисто, но сейчас, сейчас это было не важно, пусть побудет со мной; и Яна растворялась в нас, а я ничего не делал, наблюдая как она купается в радужном омуте. Пусть всё, что тревожит, произойдёт потом, она заслуживает этого, она так ждала, так старалась.. «Потом расскажешь», вдруг оборвала Яна и присев рядом с маминой челюстью, ярко освещаясь изнутри, предложила поиграть. «М-м-да, расскажу» ответил я, и улыбнулся.

А потом, весь вечер мы играли. С разбега «прыгали» друг в друга и утопали, смотрели, любовались, понимая не произнося, со сказочной нежностью помогая, не видя глазами, но до боли чётко и красочно, широко вокруг, остро чувствуя свежесть окружавшего, огромного мира, как никогда. Мы видели, дышали, касались и чувствовали, как никто другой в целой вселенной, и нам казалось мало. И вот, где-то в тёмной глубине комнат, заиграл гимн, и в последний раз, необратимо и отбивая секунды рассыпалась башенка на столе. «Ну нам пора», сказала мама. «Я тебя не отпущу», услышал я в Яне, но словно её ангел, который никогда не оставить, никогда не устанет быть рядом и защищать её нежность: «Я не уйду! Никогда не уйду!», — «но как!?, ведь вам пора…», и глаза Яны засверкали слезами. «Не надо милая! Смотри!», и хитро улыбаясь, смело шагнул в темноту выхода.

Яна обнимала «маму», прощаясь с ней. Открывать дверь я не стал, пока не нужно. Янино платье зацепилось и оголил краешек её попы. «Даже попа улыбнулась мне», подумал я, потянув за торчащий краешек. Платье выпало, закрыв Яну; а я так же аккуратно провел ладошкой по платью, словно стирая глаза посторонних. Живот опять начало сводить. Словно оправдываясь теперь, я: «Зацепилось, а так стало..», «Спасибо миленький!» и Яна уже обнимала меня, сдавливая так сильно, что воздуха еле хватало. «Спасибо, солнышко» прошептала Яна. Я обнял её чувствуя, словно она проваливается в меня.. «Пора.», — «Пора? Что мне делать?» закружилось во мне, и я шепнул Яне: «Сильнее!». Янины объятья, как атмосфера сдавили грудь, а мой разум, словно с разбега вбил меня в потолок, разбивая камень, резко и сильно сдернув меня, и в тот же момент, в моих ушах зазвенело и мир вокруг потускнел, чувство тела начало меняться, руки словно затекли, а в щёлки глаз я увидел желтый свет осени за окном, и тьма сменилась светом. Мне показалось что я приподнялся над собою, и падая обратно, в глазах снова потемнело.

«Зарик, миленький, я сильно прижала, да!!? Сейчас заинька, потерпи…» снова схватил мой разум, а глаза увидели уже знакомый мир. Я вдруг опять наполнился Яной. Боль пробила сердце так сильно, что я чуть не отключился сново, сдерживая её и растворяя в себе. А секундой позже, почувствовал, как Яна ударилась обо что то в тёмном коридоре так сильно, что зажмурил глаза, но не услышав даже капли от боли, почувствовал как она, что то схватив, уже, почти неслышно взлетая, спешит ко мне. «Не делай так больше миленький, прошу не делай!», слышал я Яну и читал ужас в её глазах. Но я не мог по другому. А теперь, хитро улыбаясь разумом, теперь я просто не мог уйти; я оставался с Яной, «до последней… капли.. крови.. «, прохрипел я, гладя как моя кровь течёт по Яниной груди, успокаиваясь «видя», как она испуганно рада: «Глупенький, миленький, я чуть не умерла, ты здесь, ты рядом, как ты, что с тобою!!!».

«Да всё нормально Ян, сейчас пройдёт» успел сказать я, уже заткнутый тампонами и перекисью, но такой счастливый. Я не владел собою, и усилием; взгляд не слушаясь скользнул по платью Яны, коленкам, полу, луже крови, тёти Яниным рукам, спешащим ко мне, по маме, темнеющему потолку… Что то гулко хлопнуло вокруг, и уши: «Зарик, Зарик, ну давай же..»; нос нюхал какую-то хрень, и тело очнулось, опять в тёти Яниных объятиях. Я был снова целиком: «Я здесь, я рядом», — «Господи, миленький ну приходи уже в себя», слышал я Яну. «Что то херовасто мне похоже!?», словно разряжая атмосферу вырвалось у меня, и Янин смех и радость запомнили всё вокруг. Я тут же попробовал встать, тянув за собою и Яну и «маму» и себя. «Так!», сказала Яна, «ты никуда не идёшь! Останешься до завтра у меня!», — «Да, родная, да!».

Я слышал как за «мамой» закрылась дверь, а я падал на диван, теряя себя от усталости. Я слышал в себе Янины мечты, её дрожь, «видел» как её хрупкая ручка защёлкнула сталь замка, оставаясь только со мной. Воздух комнаты уплотнялся запахом атмосферы, идущей ко мне Яны и уже через минуту, она сидела рядом, чуть выгнув спину. Я чуть накрывал Яну собой: «Моё солнышко…», и она вжалась в плечики, сильно зажмурясь от счастья: «привет миленький!». «Ян, больно?» хрипло спросил я, и она тут же переливаться в тёмных бликах и отражаясь в лаке зеркал повернулась, ярко поблёскивая глазами: «Уже не болит. Ты не волнуйся Зарик, тётя Яна крепкая тётка, уже срослась», а в глазах: «Больно родненький, очень больно..», и пухлые темные губы приподняли краешки глаз в тени волос, а моё тело крало её боль: «Сейчас пройдёт моя хорошая!»,и я постарался повернуться на бок, убирая одеяло, чтобы сильнее забирать, но холодное мокрое в крови полотенце, в лёт остудило меня. «Блин, как же я выгляжу!?», и почувствовал как Яна улыбается. «Ян, я можно, помою лицо схожу?» — «Там темно и холодно, не пущу», озорно и тихонько остудила меня ещё сильнее, чем полотенце Яна: «И не смей тянуть! Она моя, я справлюсь». «Так не честно получиться», тихонько, пожаловался я. «Это почему? Тебе пока что не надо вставать, поверь Зарик, у тебя сегодня большие потери были, вот лучше чай держи в постель, я тебе сделала», и откуда-то, как по волшебству достала тёмную кружку, пахнущую ландышем, вереском и лимоном.

Глоток наполнил теплом не только тело. «Тёть Ян, ты не подумай», звонко кинул я: «Я знаю что лежать пока надо, хотя я тоже крепкий дядька и встать могу легко», и поймав: «Вот хрюшка!», услышал, как Яна заразительно засмеялась, выгнув спину и по иному перекатываясь по волосам: «Я вся дрожу, как сильно, даже страшно думать..», — «Тогда просто не думай!», поймав, растворил в омуте и я. «Так», сказала она, «теперь, точно рассказывай крепкий дядька, о чём не думать!?», слегка розовее и озорно слетело с Яны. «Да просто так не честно: я разговариваю с красивой тётей Яной и мне очень-очень приятно, а тётя Яна, видит перед собой.. ну ладно, за собой Зарика с грязным носом и причёской в стиле хлам, вот и получается как-то не очень по-мужски, надо вымыться в общем», — «Нет ты точно хрюшка!», одновременно останавливала Яна: «Похоже, мне не спрятаться, ты только не подумай что я…», и она покраснела совсем: «что ты тоже моя хрюшка!!? Да я уже знаю!», я улыбнулся и словно продолжая меня, Яна: «только никому не говори и сам не помни!».

И словно улыбаясь, где то внутри нас: «теперь меня продеться убить, я много знаю, но никому не скажу о моей…», — «да точно!?», — «ты же знаешь Янка!»… Слова лились сами собою, цепляясь друг за дружку, кружась в причудливых узорах, и отливая радужными ощущёньями. Купаясь в них, Яна потрепала рукой мою причёску, «я не думала вот так никогда.. ну, а тебе не надо мыться, так отлично!», словно вспоминая, и её халат предательски откинул край, оголив Янину ногу до самой попы.

«Блин, какой огромный», заметил темный, бордово-чёрный синяк, я, вспомнив фотографии, ощутил живот, в который раз за сегодня, наливший низ, и наполненную грудь, странным незнакомым до сих пор чувством: «Ничего, ты важнее намного..», услышал Яну. «Я очень хочу коснуться тебя родная…», и Яна, почти одновременно — «ты можешь всё..». Я вытянул из-под одеяла руку и мягко коснулся её кожи. Она чуть вздрогнула. «Какой огромный… из-за меня..», — «Уже почти не больно, а фотографии… тебе понравились?», — «да, очень! Правда мне было сначала странно, но потом; во мне также стало, ты же знаешь!». В Яне кипело, её переполняло желание и наш трепет, но она держалась, почти не подавая вида, лишь тонкий запах её озона снаружи, смешиваясь во мне сдавал её всю. Мы, не замечая времени перебирали в памяти фотографии, чувствуя, как оно неумолимо бежало…»Иди ко мне милая, я тебя закрою от всего, так много всего ещё, я,.. вдруг я не успею всего для тебя!…». И Яна поймала своей ладошкой мою руку, сильно прижала к себе: «Спасибо солнышко!», и улыбнулась, мило и необратимо грустно, «да, давай ложиться, скоро утро уже», шелестя встала, погасила светильник и вышла в душ.

Мысли уже успели улечься, открылась дверь и тихонько в темноту комнаты вошла Яна. «Ты знаешь, я по тебе уже скучаю, скучаю сразу как только ты ушла! Похоже, я не могу если тебя нет рядом..», Янины мягкие движенья ответили мне, что всё знают. Незаметно быстро, она оказалась у окна и я услышал: «Я тебя.. люблю…» и вне земно переливалась в тусклом свете улиц заблестела глазами. «Я знаю! И я… тебя очень.. очень люблю!.. Так просто сказать, всего три слова, но..», а Яна, подхватывая мои слова: «но так много в них всего, да!?». «Да милая, так много… Иди ко мне!», и в сумерках, почти неуловимо, Янин халат, вдруг быстро скатился, еле шелестя по коже. Далёкий свет города, тускло осветил блестящие налитые груди: «Ты прекрасна Ян, ты знаешь это!!?». Яна улыбнулась, смазалась по темноте и изменяясь шагнула к дивану: «Теперь знаю, и…», теперь подхватывал её я: «и моя Яна любит меня, чувствует меня, моя родная, моя милая..», укутывая в нежность, я видел как треснул Янин силуэт, так глубоко прорезая её между ног, а потом слипся как только Яна коснулась дивана: «так странно чувствовать тебя, почти внутри..», оставила она во мне. В горле пересохло, и меня начинало болезненно потряхивать.

Яна откинула одеяло, и складывая его руками на животике выставила в верх свои стоЯщие груди с пухлыми сосками: «Тебе они нравятся?». «Я не могу заснуть…», «я не могу думать, не могу дышать когда вижу их, они завораживают, и ещё, я не могу от них оторваться…», и не найдя чтобы предложить в замен: » Я правда не могу спросить тебя о своих…». губы Яны улыбнулись: «Не страшно! Давай-ка я тебя обниму и поглажу», и Яна стала пробираться ко мне под одеялом. Её стоящие груди скатились и падая, глубоко свисли под собственной тяжестью, ударяясь колыхались, отблёскивая в тусклом свете окна. В секунду, Яна грудью уже коснулась меня: «Ближе милая..», и следующим движением Яна прижалась так сильно, что я почувствовал её твердый сосок, и теплом, шар груди, мягко раздавился на моей коже: «сейчас солнышко, я сейчас, обниму тебя..», и тут же вторая, грудь Яны упёрлась в мою руку. «Теперь я, моя хорошая», и в такт Яне, я обнял её, прямо так вместе с грудью, накрываясь её, и скоро Яна окутала меня собой, своими огромными мягкими и тёплыми грудями.

«Ты пахнешь весной Ян. Я бы вдыхал тебя вечность, представляешь!?», и она запустила свои пальчики в мои волосы: «Представляю! А ты пахнешь ванилью, и ещё чем то не знакомым, но родным очень, представляешь!?». И словно это было важно в полной темноте, я, широко открыв глаза, с всей любовью: «Да Ян!», и вжался в неё, ещё сильнее, проваливаясь в груди. Яна тоже прижимала меня к себе, и я, уже всей своей кожей касался её, почувствовав, как заполняю собою всё пространство Яны, проваливаясь даже под неё. «Так близко, наконец то..», и она почти неслышно, коротко и быстро вдохнула. «Так не больно хорошая моя?», и я подпирая Яну, продавил её губы, а она чуть подогнув ножку, «сильнее солнышко!», дала мне прорезать себя ещё глубже. Я почувствовал как Янина влага пропитала ткань, разделяющую нас: «Ян, сладкая моя, это наверно слишком просто, но, я хочу чтобы эта ночь не кончалась», Яна прижала меня к себе: «Ну тогда…», и я услышал как её «голос» стал ниже и с ещё большей дрожью: «Сладкой ночи Зарик!», и я почувствовал лёгкий, надвигающийся, приятный запах ликёра с её губ.

«Да Сладкая!», сказал я и добавил: «моя тётя Яна!», «мой Янотик», улыбнулся и в ту же секунду почувствовал, как мои губы окутали, горячие, слегка липкие, мягкие и пушистые губы Яны. Они обхватили, такие большие и горько сладкие, а я поймал своими губами Янину и осторожно, прямо в своих, лизнул её язычком: «Янка! Моя сладкая!», и губы Яны улыбнулись в ответ: «А ты мой жеребёнок, да!», тихо прошептала она, теряя голос, и сильно прижала меня к себе, оставив свежАщую влагу на моих губах: «Да!». «Ты знаешь, твоя душа совсем не похожа на тебя.. Я бы ни за что не поверила, что ты такой..», — «хм, тогда Ян, закрой глаза и представь меня, словно я и есть душа», и она, почти тут же: «Тогда ты намного выше меня и сильный, такой сильный, что легко прошёл бы сквозь стену, но странно родной и тёплый, с темными, распускающимися розами глаз, и кровью под кожей губ, темно вялой, алой, мАлой кожей бровь, чернёная, с вОроном глаза, и..», я никогда не слышал таких выражений, но вспомнив, кого то из любимых мной поэтов, негромко подхватил: «и волосами окаймлён, подобно чЕрени бровей, и взор мой чист, без зависти, без страха, так, как бывает на рассвете, что солнце поднимает в меди; и освещает нас с тобой; прохладой, розовой зарёй; и знаёшь точно ты, что я; за мир, не отпущу тебя; ничто поверь не нужно мне; дарить тепло, и лишь тебе; которое даёт уют, и приглушает свет; и можно всё, никто не скажет «нет»; туманны станут все слова и..; все замедлятся.. движенья..; глаза найдут глаза; а зеркала поймают нас лишь отраженья..; и можно утонуть.. меня лишь слушай; и пусть, переливаясь тени, искажают души..; и растворимся мы в цветном тепле; подумаешь: «всё знаю о тебе.. «; но только приоткрылась дверь; за ней весь мир; иди без страха и мне верь; что небеса чистЫ, переливаются в лазури; а лён волос слепИт глазурью; что отраженье глаз шепнёт куда идти; тебя наполнит пенье птиц, беги!; и разбивая свежесть утренней росы; расти, касайся кожею любви; и оттолкнувшись сильно от земли — лети!; закрой глаза и в солнце утони…; и растворяясь в полутьме.. ; закрой глаза.. ; перед тобою — я… во мгле: мой силуэт, и тени на стене; не сон! — оставшаяся дрожь шепнёт; и твоё сердце всё поймёт!»

А Янино сердце сумасшедшее билось, и дыханье было часто рваным и хриплым: «Так не бывает милый! Что это? У меня так кружиться голова. Я не понимаю, что со мной… так высоко…». «Ч-ч-ч, родная, ты что, успокаивай сердечко, всё супер милая!», волнуясь успокоил я: «Супер? Что? Ты же.. кто ты? Я никогда так не взлетала..»,- «Я просто твой! Просто твой ангел!», словно отвечал на всё сразу тОнущей в чувствах Яне: «Ангел! Да, это ты! Так красиво! Я похоже.. мне так тесно..», — «тихо, милая, тихо, дыши солнышко, дыши родная, успокаивайся, вот, вот так, умничка милая, умничка…», гладя и прижимая Яну к себе; я не подумал, что у Яны может быть такая реакция, и успокаивал её из всех сил. Скоро Яна навалилась на меня всем телом, словно испытав небывалый всплеск, с остротой чувства и эмоции. Она рухнула без сил.

Вдруг, уже совсем не двигаясь, ровное дыхание Яны наполнило нас мягко: «я всё для тебя, и я хочу тебя внутри…». Она закрывала меня от всего мира. Губы Яны приоткрылись, и дыхание стало совсем тихое-тихое. В мое тело ударило жаром и невыносимой дрожью желания. «Да Ян, я всё сделаю, отдыхай.», и освобождаясь от ткани, разделявшей нас, слегка отодвигаясь назад. Ловко и быстро, как только могу я освободился от всего мешающего, и ни капли не медля я уже входил в Янины половые губы, с тёплой липкой влагой на больших и мягких валиках кожи. Я услышал, как Яна открылась, причмокнув и в секунду, мой член провалился в открывшийся Янин разрез, обжигающий и липкий. «Господи, как хорошо!», и её половый губы разошлись, облизывая мой член. «Ты вся сочишься Ян! Такая горячая… ты — солнышко моё», и мои щёки загорелись жаром.

Я прогнулся, и протолкнул свой член по Яниной липкой щели скользя ещё глубже под неё и замер: «Я так чувствую тебя», чуть захлёбываясь и утопая в Яне смог выдавить Я. «Ещё чуть, милый, ещё немножко до меня..», и Янин вход вдруг провалился и резко выдавил обратно, открывая Яну, а всё моё напряжение ударило с силой вниз. Моя головка сильно дёрнулась, ударив Янин вход по липкой влаги, текущей из него, и живот приятно свело: «Янка, милая, я наполню тебя!» и в порыве, сильно схватил Яну за бедро, натянув её на себя. Яна захрипела и дырочка опять провалилась: «Да, в меня миленький!». Я чуть толкнул и упёрся в край Яниной норки. Толчок, и скрипнув я вскочил в Янино влaгaлище, с сильным напором заливая её до краёв, и в голову тут же ударил наркотик. Яна, то прокатывалась по моему члену открывая дырочку, то втягивала меня в себя и в такт с ней, двигался Я тоже, то и дело, вливая в неё себя. «Да, так… милый, вот так..», прерывисто дышала Яна, а дырочка её входа беспрекословно растягиваясь открывалась, впуская меня во влaгaлище.

Напряжение потихоньку начало спадать и стало просто приятно. Яна вся текла, а мой член уже гудел; «Похоже я кончил в тётю Яну», словно осознавая прошептал я: «Да, похоже я тону вся, и как так получилось, даже не знаю!!?», звонко улыбнулась Яна. «Видать кто то вошёл в твое влaгaлище и кончил в него», — «Похоже на то, и кто это осмелился!!?». «Ой, кажеться именно я трахнул тётю Яну..», — «Я ж говорила – хрюшка!!! И кто будет за тобою убирать? А?». Я рукой по лобку Яны, скользнул в разрез половых губ, и сразу ввалился в липкий жар, в ручьи которые текли по половым губам, по ноге прямо на постель. «Бл%ть, Ян, ты вся в моей сперме..», словно обрадовался я: «Интересно с попы, тоже?..», — «И мне тоже интересно! Проверь пожалуйста, а то так и буду попой в лужах лежать, даже не зная чьих и откуда», весело подхватила Янка. Я чуть приподнялся и по попе соскользнул опять прямо в ручей: «Похоже и тут тоже потоп. Но попа сухая, тут хрюшки не было вроде! Пока не было..», и Янка сочно взглотнув, начала переворачиваться. Выдавливая нашу слизь дольками попы под спину, под ноги.

Она валилась на спину, раскидывая ноги и словно открывая шампанское, мой член вылетел из неё, открывая путь, вырывающемся из влaгaлища брызгам спермы на Янины ноги, заливая попу, и растекаясь по лобку. «Ой, похоже хрюшки уже и там», озорно и задорно, пузырясь лужей под ней, сказала Яна. «Блин, я думал тут один только парасёнок… Но тебе тоже идёт пятачок» и Янка по детски рассмеялась, словно улыбаясь во сне, но в миг меняясь: «Я вся твоя милый! Ты войди в меня до упора, весь, раздвинь всю, гладь везде, целуй мня, ласкай, царапай груди, люби меня и делай со мной всё, ладно солнышко!!?» и ноги Яны раскинулись ещё сильнее, звуком поцелуя раскрывая дырочку и вaгaлище.

«Ты открыта! Янка, я люблю тебя…», и полжив руку на Яину nu3ду, легко проскользнув во влaгaлище пальцами, держась за него я приподнялся и гладя Яну внутри, сел в полумраке, среди её раскинутых ног, отпуская дырочку и видя её всю. «Янка, ты прекрасна; меня сводят с ума твои согнутые ноги, пухлые блестящие спермой губы и светлый, розовый, раскрытый разрез, а текущая в попу сперма прекрасна на тебе, и блестящий лобок и бархатный животик с двумя заострёнными пухлыми тенями от грудей, и твои пухленькие губки и твои волосы, я всю тебя обожаю…». «Правда милый? Мне никто никогда не говорил такое! Кажется я хочу тебя ещё сильнее.. меня так распирает и.. я хочу быть такой доступной тебе… «. Мне так нравилось вот так просто смотреть на Яну, говорить с ней, чуть поглаживая ножки. «Не тяни…», и мои ладошки потекли по ногам вниз, слегка, ещё шире раздвигая бёдра раскрытой Яны. «Вот так…», и она приподняла ножки прижимая их к себе.

Мои ладони уже растягивали ноги Яны, захватив кусочки её половых губ: «Янка, ты как нектар…». Эхом влажного поцелуя, дырочка Яны начала медленно открываться вниз, растягивая слюнки, показывая всё, что было в ней, и захлёбываясь: «Миленький, пробуй меня…», и я ловя её слова: «Янка, ты так сильно открылась… и по-моему она показывает мне язычок! «, улыбнулись мы, а я не мог отпустить уходящий глубоко во влaгaлище «язычок», большие пальцы сами собой, скользнули с губ прямо в глубину , раскрывая Янино влaгaлище, до упора широко. Но словно этого было всё равно мало, Яна: «Глубже миленький, сильнее…»», и я всей рукой проскользнул в nu3ду Яны, ещё сильнее раздвигать её влaгaлище в стороны. Она негромко начала стонать, а я словно разрывая мякоть райского плода, рвал её чтобы впиться в сок, треснувшей плоти, утонуть и омыться её нектаром.

Я отпустили края Яниной nu3ды и ладошками, блестя, уже скользил по лобку, словно ещё раз рисуя идеальные формы Яны обводил талию, бока, оставляя липкий след, пальцами проскользил по упругим шаром грудей, упёрся в соски и оттягивая их выгнул Яну, а сам, губами влился между Яниных половых губ, раздвигая щеками в разрез, утопая подбородком её жаркой дырочке. Мои губы провалились во влaгaлище Яны, а нос уткнулся в клитор, и Янин негромкий стон, растворился в её вздохе. «Кругом нектар Ян, мы в раю?», и тут же, прямо в nu3де Яны, я языком прилип к стенке влaгaлищa. Яна сжала мой язык, выдавливая, но впитывая влагу, по натянутой кромке nu3ды Яны, стёрая с языка росу, и словно плугом распахивая её разрез, разваливая губы с розовой плотью, я отпустил её только у животика. «Милый, это просто… «, но поймав слова: «Янка, солнышко, тихо сладкая, я знаю,. Знаю..», и поспешил обратно, подбородком раздвигая губы, скользя по Яниной nu3де, обволакивая губами клитор, и провалившись, тонул в выпускающее по моим щекам воздух влaгaлище.

«Да, так…», и Яна негромко протяжно выдохнула, а её живот опустился, и nu3да стала подниматься, пропуская меня глубже в открывающееся ещё шире влaгaлище. Я вхался в неё и сильно сдоваил груди. Отрывая их и оттягивая чуть ли не на Яины плечи, сново выгибая её. Яна выгибвлась, а я просто застыл. Мои губы, щёки, подбородок, сами скользили из дырки по разрезу к лобку, выдавливая влагу слизи. Открывая дрожащие губы: «Я.. сейчас… сильнее…», и я с силой сдавливил Янины груди, прямо у их основания так, что огромные налитые белые шары торчали вверх, треща по швам, выдавливая красные распухшие соски. «Пусть лопнут, сильнее милый..», и сжав руки ещё сильнее я оттянул груди почти к её щекам и сразуже, не отпуская, почти ногтями схватился за соски, сжал их выдавив и сильно натянул Янины красные дойки к себе.

«Войди, войди в меня, быстрее!!!», и операясь на её грудь, раздавливая Яны дойки, животом я скользнул по лобку Яны и мой член лязгнув, вскочил в Янину nu3ду, ударив с силой в глубине влaгaлища в мягкую, теплую липкую плоть, и в туже секунду Яна сжала мой член, втягивая его в себя, а nu3да громко закипела выбрасывая слизкий воздух мне в живот. «Заинька… я опять кончаю, не переставая… сунь глубже..», и моя голова от этой странной фразы, закружилась: «Не отпускай мой член, сожми, я вставлю», и перебивая, Яна попровляя: «Твой xyz, ты имеешь в виду xyz!!!», я вздрогнул от резкого желания, и рука соскользнула, держась за сосок груди, почти оторвав его, натянула сильно кожу соска до постели, отрывая грудь. Я резко и полностью навалился на Яну, резко и сильно воткнув в неё свой член так глубоко, что ударив в глубине влaгaлищa почувствовал томящую боль в головке.

«Да так милый!!! Бл%дь, как сильно…», и Яна больно приподняла губы, но тут же отпустила, показав язычок, выгибаясь и я тут же почувствовал как снова она nu3дою сдавила мой хyz прямо внутри влaгaлищa: «Да сладкая… сильно… мой xyz опять сейчас тебя зальёт…», и как только Янина nu3да чуть ослабела, моя головка налилась, член сильно дёрнулся, ударяя обёрнутым себя влaгaлищем по всем органам Яны и взорвался в ней. В голову опять ударил наркотик и взгляд закружило, в такт с Яниными сжатиями влaгaлищa: «Кончай в меня!», срывалось с Яны, и Я наполнял Яну спермой, чувствуя как почти трещит её nu3да, сильно пульсируя и выдавливала её на половые губы, попу, лобок и мой член всё что в нейбыло. Я резко отжался, вытащив член из неё, и чувствуя как замерла, в такт, вогнал его обратно, и сново резко вытащил из Яны свой хyz и снова вгонял его обратно, раздвигая стенки сильно сжатого Яниного влaгaлищa и как только она отпускала, я снова вытаскивал его, резко, а дырка громко клокоча, набирала в nu3ду воздух, но тут же бурля выплёвывала его с брызгами спермы обратно, резко сжимаемыми Яной мышцами влaгaлища: «Трахай меня, еbu, сильнее!!!», а я в этот момент, сквозь воздух и брызги, кончая прямо в воздухе и брызгая в открытую бурлящую дырку, вгонял свой член в Янину утопающую nu3ду: «Так, моя сy4ка, вот так..». Я чувствовал как Яна переполняется животным желанием и помогал ей в этом, запросто вбивая член в Яну, то попадая в её дыру точно, то промахиваясь в край, растягивая при этом дырку до дивана. «Да, я твоя сy4ка, еbu меня», и Я приподнимаясь, стоя руками на её раскинутых в стороны грудях, сильно обхватив и зажав их пальцами, вбивал свой кончающий член в неё.

«Твои дойки сy4ка, я их тоже трахну…», и груди Яны налились ещё сильнее чем было и начинали трескаться, рисуя синие дорожки лопнувших вен, а соски так сильно распухли, что моя ладошка не могла закрыть их полностью. «На! Сy4ка», и Я вогнал Яне до боли сильно, оперся хyем во влaгaлище и на её лобок, прогнулся в спину и мои освободившиеся руки стали сильно мять её дойки. «Насилуй их милый…», и опять Янины слова опьянили меня. Я держал груди Яны за соски, впиваясь ногтями и завернув соски в складку за которые поднимал их, ударяя друг об дружку и отпуская. Огромные шары грудей шлёпнув ударялись, и разлипаясь падали на Яну сминаясь круговой волной как желе и отпрыгнув сосками вверх, разлетались в стороны, ударяясь о бока Яны и волнами колыхаясь повисли огромными шарами, а Янина пu3да не останавливаясь то сжимала то отпускала меня кончая. Скоро, ebя Яну куда попаду, я уже просто хватал её дойки, как получалось, и с силой сжимая их кожу в руке, швырял, то в стороны, то в Яну, то хватал соски и отрывая, поднимал за них груди, а она взахлёб, теряя слова: «да… так.. трахай..». Янина nu3да снова и снова то сжимала, то отпускала мой член, пульсируя, а я просто кончал и кончал в неё раз за разом, просто не вытаскивая хyz. «Я хочу тебя также развесить как на той фотке Ян», поделился я: «так развесь..», сама желая жёсткости разрешила Яна.

Я отжался на её грудях Яны, просто вытаскивая из не закрывающейся nu3ды член, и сел между её ног. Я задрал их, сильно разведя, упёр коленками в подмышки, и чтобы ноги не упали, положил под коленки груди, придавив их икрами. «Теперь я твой ebальный станок…», лежала с раздвинутыми ногами, прижатыми дойками с развороченной nu3дою, которая просто плавалa в сперме, с толстыми, раздувшимися половыми губами и не закрывающейся текущей дырой влaгaлищa прошептала Яна.

«Ты весела там как шлюxa… Тебя нужно оттрахать за это», — «за что же!?», — «Ты всему горду показывала свою nu3ду шлюха… за это!», и Я сильношлёпнул ладошкой по половым губам Яны. Они задрожали как холодец а Яна застонала: «Я ещё давала всем..», и шлёпнув сильнее: «На шлюха! Заслужила!». Моя ладошка присасывалась к дырке Яны, с бурлением отлипла, раскрывая дыру вниз и втягивая во вaгaлище воздух. «Твоей шлюхе не понятно, за что!!! Сильней!!», и я взялся обеими руками за края nu3ды и растянул её, так чтобы она полностью набрала воздух, а потом, кулаком, почти с размаха ударил Яну прямо в дыру nu3ды, проламывая стенки влaгaлища. Моя рука вошла почти по локоть, а Яна вздрогнула и сильно, сковав мне руку, запульсировала и задрожала, и в ту же секунду потекла: «Я… я.. кончаю… бл%дь… как…», — «Да, давай, cy4ка, вот так, кончай…», двигаясь в такт Яне, рукою тёр влaгaлище.

Яна пульсировать, текла и сильно выгибалась с моей рукою внутри ещё долго. Наконец, она ослабела: «Сказочно милый!!! Это сказочно!!! Но я больше не могу…» и совсем разъехались по сторонам, отрывая груди, а nu3да отпустила мою руку и сильно раскрылась темнея огромной дырой между ног Яны. «Да милая, отдыхай, ты умничка!!! Отдыхай…», и гладя её, я чувствовал как Яна словно настоящая женщина запахла родной кровью, я чувствовал, как из её влaгaлища лилось ручьём пропитывая постель насквозь. «Представляешь, я лежу в луже спермы и мне хорошо… оттраханная, выебанная, с не сводящимися ногами и такая счастливая, странно правда? «, а я лежал рядом и гладил её живот, лобок, груди и ножки, иногда обнимая её: «Да нет, ты просто растворилась в мне, ты стала совсем моей..», и Яна словно улыбалась. Я накрыл её одеялом, хоть было очень тепло и обнял.

Я так не хотел её отпускать больше, и так сильно чувствовал её, что сносило сознание напрочь. «Ты знаешь Ян, я боюсь засыпать, представляешь..», — «я тоже не закрываю глаза… боюсь потерять тебя!!!», и мы обнялись. «Я бы хотела умереть с тобою сегодня, в этот день, в одну секунду..», — «Янка, ты что, миленькая, родная!!! Ты жить должна за двоих теперь понимаешь!!!», и услышал, как её глаза наполнились. «Я очень люблю… я не смогу одна теперь…», и понимая необратимость: «Ты не одна! Мы всегда будем! И я буду всегда, и ты! я где то есть ты знать будешь, что где то живу, и ты, ты тоже где то есть, и я знаю это и я буду жить ради тебя там, живой, твой родной, не задумываясь только для тебя, и когда-нибудь мы обязательно снова будем вместе, я точно знаю это!!!». Яна плакала сквозь радужную улыбку, целуя мою шею, щеки, горячими мокрыми солёными губами: «Да, да, я знаю, знаю солнышко моё, я тоже буду для тебя, я обещаю, собою обещаю!».

Теперь уже Я обнимал её, закрывая от всего мира. Наши души переплетались, искажались и загорались огнями, наслаждаясь, усталые мы заснули… я.. и.. она… которая где то есть…

Запикал будильник. Похоже было ровно. «15 минут… Я вспоминал 15 минут а прожил всего за две..». Оставшийся день я ходил словно стараясь не забыть глаза Яны, её волосы их свежий запах, я снова и снова закрывая глаза вспоминал её голос… Кто она, почему я, где она сейчас и где сейчас я; как я выглядел для неё, кем я ей был или стал, всё ли у неё хорошо стало.. или было, или ещё будет? Всё это не давало мне жить обычно. Я чувствовал как моё сознание изменилось и мир оказался необычно огромным, и в тоже время было так тесно…

Вечером, мы ужинали за уютным столиком кафе. За окном шелестел дождь, а Я рассказывал ей свой сон. «…Представляешь Ань, это было так реально, причём я даже не помнил точно кто я, что я..», — «А меня, ты знал что есть я?», спросила жена, и я, замотав головой: «Нет, тебя я не знал там, но почему то, мне на долю секунды показалось что Яна и есть моя жена… странно да? Я честно говоря не могу в себя до сих пор придти…». А Аня, подумав немного: «наверное там, я родилась чуть раньше, ну или ты опоздал, тебе ж лет 12 было. Да?», — «Ну как то так.. а тебе там было..», и не давая мне сказать, Анька: «а мне 22, как всегда!!! Да милый!!?», и как ни странно, но Яне правда было гдето 22: «Ага зай! Точно!! Ну дык и мне не 30, правда!!?», и мы ещё долго весело болтали, не замечая время. «Да, похоже, что эта Яна — огонь… так жадно она…», вдруг, отрывая листочек от букета на тёмном столе, в полумраке заведения, сказала Аня, и задумчиво немного: «…интересно, а где сейчас эта тётя Яна?», — «Не знаю Алин, я давно её не видел», сказал я, поднимая листок с глянца стола, залитого белым светом солнца: «Она живет за двоих… так она сама сказала, думаю, что где то в Европе, была во всяком случае последний раз.. да всё у неё отлично Алин, поверь, ведь похоже в тот вечер без вмешательства сил высших, уж точно не обошлось, она сильная стала очень!». «Для тебя я думаю тоже не обошлось без высших сил Назар..», хитро улыбаясь, подметила Алина. И скоро мы уже выходили, взявшись за руки, в теплый зной летнего дня, под пенье птиц и шум городского парка. Всё было отлично!:)

[/responsivevoice]

Category: Случай