Японское чудо Часть 2

[responsivevoice voice=»Russian Female» buttontext=»Слушать рассказ онлайн»]- А почему эта «тямисорят» все время меняет цвет, — спросила она. Вот сейчас она желтая, а была белая, зеленая.

Занятый ее прелестями, которые давно не видел так откровенно демонстрируемые, я не обратил внимания, что лифчик на Насте теперь желтого цвета, а не белого, когда она достала его из коробочки.

Взяв в руки инструкцию, я углубился в ее изучение. Японцы опять отожгли, введя в состав материи волокна с полупроводниковыми свойствами. Как оказалось, это позволяет то ли чувствовать биотоки, то ли реагировать на гальванические свойства кожи человека. Цвет изделия мог меняться в зависимости от настроения девушки. Желтый говорил о счастье и отличном настроении. Зеленый о любопытстве. Красный должен показаться, когда девушка начинала смущаться.

Настя с интересом выслушала мои разъяснения. И попробовала силой воли поменять цвет лифчика. Но ее усилия ограничились лишь изменением цвета между желтым и зеленым. Другие краски не получались.

— А ты не поможешь и трусики надеть, — прямо в лоб спросила она, с каким-то странным выражением в голосе. — У меня так и не получилось.

Лифчик сменил цвет на чуть розоватый.

— Ты давно этого не просила. Стала взрослой, — ответил я, — видно, что ты стесняешься.

— Ну, пожалуйста! Я потерплю.

Настя повернулась ко мне попой. Сдернула с бедер юбку, под которой не оказалось трусов. Не поворачивая головы, сказала:

— Давай, не тяни. Я ведь могу застесняться.

Цвет лифчика сзади подтвердил слова хозяйки, став уже красным.

Ну что тут сказать. Я сам был уже пунцовый, глядя на аппетитную попку племяшки, которую так натурально увидел в первый раз за много лет. Ее купальные трусики всегда были скромными, без всяких намеков на стринги. Хотя среди ее женских штучек, стринги были явно любимым фасоном. А сегодня утром у нее на постели валялись трусики с веревочкой для попки, в районе лобка красовался мультяшный утенок.

Трясущими руками я растянул в стороны трусики. Поднес к ее ногам, попросил поднять сначала одну ногу, а потом другую. Несмело потянул материю вверх. Мои ладони почувствовали теплоту ее бедер, мягкость полушарий попочки. В мой дружочек трусах воспрянул духом и стал рвать наружу, нескромно оттопыривая джинсы.

Настя терпеливо ждала, когда я закончу интимную операцию по одеванию трусов.

Я поправил линию трусиков на бедрах, а потом на поясе.

Как оказалось, трусишки представляли собой шортики с низкой талией. Когда я отнял руки от ее тела, Настя повторили мои операции со штанишками уже спереди.

— Подожди несколько минут. Не двигайся, чтобы материя могла принять форму твоего тела.

Это я сказал, чтобы еще пару минут полюбоваться попочкой племяшки. Как я думал, она сейчас убежит в дом или натянет юбку, скрыв свои прелести от моих глаз.

Но трусики, как и лифчик, выдавая секреты Насти, приняли светло-зеленый оттенок, говоря о любопытстве. Никакого смущения не было и в помине. Настя, к моему удивлению, перестала вдруг стесняться. Она повернулась ко мне лицом, демонстрируя обновку. Явно желая слышать мое одобрение.

Я, как мог, стал расхваливать комплект белья. Упомянул, что в нем можно купаться, и прочую белиберду, какая пришла в голову. Как говорят, вешал лапшу на уши. Ведь на моих глазах были видны все подробности Настиного тела. Повзрослев, у нее появились красивые и аккуратные половые губы, вместо непрезентабельной детской щелки. И, как я раньше не заметил, довольно заметный клитор, который торчал небольшим бугорком. Еще не знавшие бритвы лобковые волосы чуть топорщили материю.

Не знаю почему, но Настя, одев японское бельишко, стала полностью игнорировать, что все интимные подробности ее тела стали доступны для обозрения, прикрытые лишь тончайшим слоем высокотехнологичной материи.
Следующие три дня она после завтрака сама одевала японское текстильное чудо, и не снимала до ужина. Мы с ней ходили купаться без стандартного купальника, так как оказалось, что материя спокойно пропускает воду и не нуждается в сушке.

А там выяснилось, что она не мешает загорать, полностью пропуская ультрафиолет. Вечером, после первого дня красования в обновке, Настя даже попросила найти мазь от солнечных ожогов, так как ее кожа под трусами впервые приняла столь много жаркого солнечного света.

Лазая по деревьям и бегая по заросшим приусадебным участкам, я досконально изучил всю Настину анатомию. Она же, занятая лишь сменой цвета у бельишка, предоставляла мне право нагло рассматривать свое тело вблизи. Иногда я засекал ее хитренький взгляд, который она бросала в мою сторону, но по собственной тупости не понимал, что он означает.

Близился конец моего отпуска. Оставалась пара дней. Мы немного угомонились с беготней по деревне и полосканием в речке. И ближе к вечеру стали чаще отдыхать на бревне около сарая. Как-то в один из дней Настя спросила:

— А какие еще цвета могут быть.

— Вот, читаю инструкцию, — сказал я ей, доставая толстую книжицу на японском языке, — вся радуга, которую ты уже проверила. Черный цвет — меланхолия, белый — безразличие. В ряде случаев материя может стать прозрачной, — я еще раз прочел абзац документации и добавил: — Но к тебе это сейчас не относится. Можешь не обращать внимания на такую возможность.

Я сделал глупость, прокомментировав последнюю функцию японского белья. Мужская глупость общеизвестна, а женское любопытство не знает границ.

— Я такая маленькая, что и сказать нельзя, — обиделась Настя.

Не понимая ее реакция, я попробовал отшутиться:

— Понимаешь, это только для взрослых девушек. Подрастешь, тебе будет полезно, а сейчас плюнь и забудь.

Трусики и лифчик приобрели зловещий фиолетовый оттенок, который еще я не видел. Настя закипела, и, чувствовалось, что сейчас мы разругаемся и будем дуться до конца моего отпуска.

Чтобы сохранить мир и доброжелательную атмосферу, я, подбирая выражения, попробовал вывернуться, не переходя границы приличия.

— Зря обижаешься, когда у тебя будет свой мальчик, прозрачность будет сообщать, что ты готова к взрослым отношениям.

На ее лице появилось недоумевающее выражение.

Это, как обычно в таком возрасте: все мы знаем, и все видели в инете. Но как только дело доходит до самой себя — возникают проблемы с понимаем элементарных взрослых вещей.

— Ну-у, э-э, — протянул я, видя, что Настя силится осмыслить сказанное, но женского опыта у нее нет. — Это когда пара хочет сделать ребеночка. Надеюсь, что ты уже не веришь, что детей приносят аисты? — попробовал отшутиться, чувствуя, что наговорил лишнего.

Видимо, до Насти дошел смысл японской идеи. Ее щеки мгновенно приобрели пунцовый вид. Бельишко, повторяя за хозяйкой цветовую гамму, стало ало-малиновым. Непроизвольно она поднесла ладошки к груди, как бы закрывая их от меня. Ее лицо приобрело странно выражение, а зрачки глаз расширились, глядя в мое лицо.

Минуту мы стояли молча. Настя не двигалась, только смотрела в мои глаза. Я же не знал, что сказать.

Странная пауза, после которой может последовать что угодно: скандал или примирение, драка или презрительное фырканье.

Румянец на ее щеках побледнел, но зато порозовело все лицо. Она сжала кулачки, не отрывая рук от сисечек.

Я решил, что сейчас меня будут колотить, и очень больно. Но высокотехнологичное нижнее белье, нагло предавая хозяйку, вдруг стало совсем прозрачным, показав мне все то, что я так много лет уже не видел в натуре.
Алые маленькие сосочки, стояли жесткими столбиками, оттягивая послушную материю. Под трусиками обнаружился милый треугольник каштановых кудрявых волосков, прикрывающих Настину тайну от посторонних глаз.

Она, проследив направление моего взгляда, посмотрела вниз на себя.

Потом, вдруг, не отрываясь взором от моих глаз, мелкими шажочками пошла в мою сторону. Пять или шесть шагов, и ее кулачки, прижатые к груди, уперлись в меня. Потом они неожиданно исчезли, и я почувствовал, что ее мячики сисечек упруго уперлись в мои ребра.

Последняя мысль, которая пролетела в моей голове, пока она еще хоть что соображала, смущенно констатировала: «Как быстро взрослеют девочки».