Мы Часть 2

[responsivevoice voice=»Russian Female» buttontext=»Слушать рассказ онлайн»]- Ах ты, сука, — слышу я сквозь кровавую пелену его голос. — Ты что, тварь, спала с ним? Да я тебя сейчас прикончу тут!

На мое счастье, рядом проходят какие-то мужчины в военной форме. В знаках различия не разбираюсь, но кажется, десантники. Ухажера — теперь уже совершенно очевидно, что с приставкой «экс» — скручивают и кладут лицом в асфальт. Кто-то помогает мне подняться.

— Ну что, — мрачно спрашивает кто-то из десантников, — в ментуру поведем или здесь с ним разберемся?

— Оставьте его в покое, — распухшие губы меня не слушаются. — Пусть катится на все четыре стороны.

— Девушка, вас проводить?

— Спасибо, не надо, я недалеко живу.

Прижимая платок к лицу, чтобы скрыть стремительно набухающий синяк, добредаю до дома и потом долго привожу себя в порядок. (Подари ей особенную ночь. Закажи наши дженерики прямо сейчас, по беспрецедентным ценам!)

Рука сама тянется к телефону и набирает твой номер.

— Приезжай. Срочно. — Господи, ну и голосок у меня!

— Что случилось?

— Я сказала: приезжай!

На заднем фоне слышен мужской голос: «Пожалуйста, не отвлекайтесь на телефонный разговор!»

— Да идите вы, Пал Семеныч на…! — Бросаешь ты невидимому собеседнику. А потом тихо и нежно-нежно отвечаешь мне: — Жди. Через пятнадцать минут.

Когда я открываю дверь, ты сразу все понимаешь.

— Он?

Я киваю.

— Я его пришибу!

— Не надо, — устало отмахиваюсь я. — Его уже помяли. Без твоей помощи.

Я утыкаюсь в твое плечо и реву. Ты гладишь мои волосы и только приговариваешь:

— Ничего, ничего, все будет хорошо… Все будет хорошо…

— У кого хорошо? — Всхлипываю я.

— У нас. — Ты крепко-крепко обнимаешь меня, потом приподнимаешь пальцами мой подбородок и нежно касаешься губами лба. (Красивая и крепкая любовь! — прим.ред.)

— Целоваться не смогу. Губы разбиты…

— Я вижу, — отвечаешь ты и смотришь на меня с такой нежностью и страстью, что я сама не отдавая отчет в том, что делаю, начинаю расстегивать твою рубашку.

Твоя рука — не просто теплая, а безумно горячая — скользит по моей груди.

— Это безумие какое-то, — бормочешь ты, опускаясь передо мной на колени. Мой халат обреченной птицей летит на пол, и я позволяю твоему языку играть со мной, снова и снова сходя с ума…

Только языку…

Только…

Оргазм бьет меня, как электрический ток. Ты поднимаешься на ноги и снова обнимаешь меня.

— Я хочу тебя, — тихо шепчу я.

— А как тебя хочу я! — Улыбаешься ты. — Но не сейчас.

— Не сейчас, — эхом откликаюсь я, понимая, что в этот момент тебе глубоко безразлично и мое разбитое лицо, и вообще весь мир. И желаешь ты меня просто безумно. Прижимаясь к тебе, я чувствую твое возбуждение. Но ты хочешь, чтобы все было красиво. Все.

— Я люблю тебя, милая моя девочка…

— И я тебя.

… От телефонного звонка я вздрагиваю. Поднимаю трубку и слышу испуганный голос экс-ухажера:

— Прости, я сам не знаю, что на меня нашло. Прости меня, пожалуйста, прости!

Коротко послав его по известному адресу, я собираюсь дать отбой, но ты перехватываешь трубку. Столько концентрированной злости в твоих глазах я даже представить не могла. Ты роняешь слова, словно металлические осколки.

— Послушай, урод. Я не знаю, кто ты. Но я тебя найду.

Потом усмехаешься и вешаешь трубку.

— Мужчина не из пугливых. Обматерил меня.

— Ему только материться и остается.

… Потом мы еще долго стоим в коридоре, сжимая друг друга в объятиях. Молча. Но эта тишина говорит больше, чем самые громкие слова.

А проводив тебя, я еще долго буду смотреть в окно, вновь и вновь прокручивая это безумие, захлестнувшее нас обоих, и твои горячие ласки.

На следующий день ты вваливаешься ко мне в квартиру с пакетом и вытаскиваешь из него овощи, сыр и вино.

— Ты с ума сошел! Ну что я, сама не могла выйти?

— Ты себя в зеркало видела, красота неземная? — Улыбаешься ты. — Сиди уже дома! Поработаю твоей домохозяйкой.

— Полы тоже помоешь? — Фыркаю я.

— Вот убирать ненавижу, — разводишь ты руками. — Холостяцкая привычка жить в бардаке.

… Бутылка вина заканчивается быстро. Свернувшись калачиком, я кладу голову к тебе на колени, а ты щелкаешь пультом телевизора, выбирая каналы. Потом мы смотрим фильм — уже не помню какой. Обычная муть, где не важно, что и как делает главный герой. Жвачка для глаз. Но рядом с тобой мне абсолютно все равно, что сейчас крутят по ящику. Я просто наслаждаюсь тем, что ты здесь, совсем близко…

— Слушай, тебя с работы не выгнали за то, что ты вчера какого-то дядьку послал? Я ж слышала!

Ты лениво отмахиваешься.

— Это зам генерального по общим вопросам. Бывший военный с пулей в голове. Ничего, я пришел к нему домой вечером, поставил коньяк, извинился, объяснил ситуацию.

— Быстро ты управился…

Ты наматываешь прядь моих волос на палец.

— А я учусь управлять людьми.

— Мной ты тоже управляешь? — Я резко приподнимаю голову, забыв, что мои волосы у тебя в руке и вскрикиваю.

— Ой, извини, — ты прижимаешь меня к себе крепче. — А что касается вопроса… Я не могу тобой управлять. Мы ж друг друга как облупленных с первого класса знаем!

Я шутливо хлопаю тебя по колену:

— Я подозреваю, что вообще ничего о тебе не знаю!

Ты сладко потягиваешься:

— У моих родителей вчера появились такие же подозрения. После того, как они услышали, как я о тебе отзываюсь. Маман так просто поинтересовалась, что у нас с тобой было.

— Она ко мне, помнится, относилась не особо…

Ты хмыкаешь:

— За это время она успела ознакомиться с другими кандидатками и признала, что ты — не самый плохой вариант.

Я с удивлением чувствую внезапный укол ревности — чувства, мне не свойственного. Другие кандидатки… Понятно, что ты не мальчик, и все-таки, сколько их было у тебя — тех, которые растворились в сутолоке дней? И тут же одергиваю себя: ведь и я не страдаю излишним целомудрием. А ты же не переживаешь по этому поводу…

Или все-таки переживаешь?

— Ладно, — ты бережно гладишь меня по волосам и с горькой ноткой продолжаешь: — Прости, мне пора. Дома еще работы валом.

— А может, останешься?

Ты вздыхаешь и проводишь ладонью по лицу.

— Любимая моя-любимая… И как ты это себе представляешь? Лежать с тобой в одной постели, хотеть тебя до безумия — и более ничего? Уж лучше я подожду немного. Главное, чтобы никто из нас не «перегорел».

— Я тебе перегорю! — Рычу я, ткнув кулаком в бедро. — Обратно зажгу!

— В этом не сомневаюсь, — смеешься ты. — Как в той песне… «Ты ласточка моя, ты зорька ясная, ты в общем самая огнеопасная!»

Ты заходишь ко мне каждый день. Мы сидим, общаемся ни о чем, смотрим кино. Заново учимся смотреть друг на друга. Неожиданно для себя я открываю, что ты — довольно симпатичный мужчина, как ни парадоксально это звучит. Это ж надо! Рассмотреть внешность много-много лет спустя.

Хотя… Может, это и не внешность, а внутренний свет, идущий от твоей мятущейся души?

— Ну вот почему так: на одних все заживает, как на собаке, а я до сих пор на себя без содрогания в зеркало смотреть не могу?!

— Не смотри, — пожимаешь ты плечами. — Между прочим, не так уж и виден теперь этот твой синяк.

— Ага, не виден! Переливается всеми цветами радуги!

— Значит, не виден для меня, — ты целуешь меня в ладонь.

Я сладко жмурюсь. Ладонь — моя эрогенная зона. И ты уже явно успел это выучить. Мы ж не просто так телевизор смотрим, а обнимаемся… Более чем активно. Все идет к закономерному продолжению. Но мы оба оттягиваем этот момент.

Слишком уж сладка прелюдия…

Две недели спустя мы снова сидим в ресторане. Том самом, где когда-то во время танца мы целовались перед глазами изумленных посетителей.

Вечер. Народу в зале все больше.

Ты смотришь мимо меня и по твоим губам бродит загадочная улыбка.

— О чем ты задумался?

— Да так… Прокручиваю в голове наш роман. Какой-то он более чем странный. Со стороны может показаться, что два идиота никак не могут прийти к очевидному решению.

— Это как раз и есть взгляд идиота, — улыбаюсь я. — Нам бы свой внутренний мир в порядок привести. А так — это просто редкий раздрай в душе, милый. Ведь все могло быть раньше. Но не случилось. Значит, всему свое время.

— Утешаюсь этой философией, — ты салютуешь мне бокалом. — За мечту!

— Мечта у меня в настоящий момент упирается только в один вопрос, — ехидно отвечаю я. — У тебя или у меня?

— В гостинице, — улыбаешься ты. — Я забронировал номер. Причем не здесь, а в соседнем городе.

— Еще дальше место найти мог?

— Прости мне эту прихоть. Сам не знаю, почему я так поступил. Но такси, — ты бросаешь взгляд на часы, — скоро уже будет подано к подъезду.

— Жду-не дождусь, — тихо говорю я, но ты все слышишь.

— Как ты понимаешь, я тоже.

Гостиничный номер насквозь пропах пороком. Широкая двуспальная кровать не оставляет никаких сомнений в том, что для сна она используется существенно реже, чем для других целей. Я сажусь на нее и несколько раз подпрыгиваю. Пружины недовольно поскрипывают.

— Громкая кроватка, — замечаю я.

— Что ж ты хочешь? — Тихо откликаешься ты. — Не мы первые ее опробуем.

Я смотрю на твои руки. Кажется, они дрожат.

— С тобой все в порядке?

— Ну как тебе сказать, — твой рот кривится в непонятной усмешке. — Не поверишь, но меня мандраж бьет.

— Кто-кто?

— Волнуюсь, — ты произносишь это с явной неохотой.

— Ты еще способен волноваться?

Ты садишься рядом со мной, сцепив руки в замок между коленей. Опустив голову, ты что-то неразборчиво шепчешь.

— Да что с тобой, милый?

Ты поворачиваешь голову в мою сторону… Бог ты мой, какой у тебя сейчас беспомощный взгляд!

— Я так долго ждал этого момента, так долго… — Ты замолкаешь, а потом, словно ныряя в холодную прорубь, добавляешь: — Знаешь, это ведь сбывшаяся мечта. А когда она становится реальностью, то либо перестает быть мечтой, либо становится ступенькой к новой мечте…

Я удивленно смотрю на тебя.

— Послушай, ты же взрослый, нормальный мужик! Что ты комплексуешь?

— Не знаю, — в твоем взгляде мелькает какое-то совсем непонятное мне чувство. — Но такое ощущение, будто я коснулся чего-то совсем потустороннего.

— Дурак ты, — я стараюсь, чтобы в моем голосе не прорезалось смятение, порожденное твоими словами.
— Какое там «потустороннее»? Ну ведь мы же любим друг друга и хотим! Иди ко мне! Слышишь? Иди ко мне!

У моего платья фальшивая застежка сбоку. Ты резко ее дергаешь. Кажется, ткань трещит.

— Милый, это не так снимается!

Я стягиваю платье через голову. Ты смотришь на меня взглядом, где смешались такие разные чувства: безумие, страсть, обреченность и любовь. Или мне это только кажется?

Я кладу руки тебе на плечи. Тебя все еще бьет мелкая дрожь.

— Э-э, милый, — я нежно касаюсь губами твоей щеки. — Все в порядке?

Ты ничего не отвечаешь, только впиваешься мне в губы горячим поцелуем.

… Мы в постели. Ты исследуешь мое тело губами сантиметр за сантиметром. С моих губ слетает стон наслаждения.

— Да не тяни ты уже! — Не выдерживаю я. — Я сейчас на тебя наброшусь!

Ты горько вздыхаешь и неожиданно переворачиваешься на спину.

— Что с тобой?

— Как говорила кобра из доброго мультика про Маугли, «убейте меня, мне стыдно». — Ты закрываешь лицо руками.

Я скольжу взглядом вниз. Более чем странно: ты не возбудился.

— Да бывает, ну что ты… — Честное слово, я в растерянности. Никогда не могла предположить, что такое с нами может произойти.

— Бывает, — горько усмехаешься ты. — У стариков — бывает, слышал. Но чтоб у меня… Блин! — Ты зло хлопаешь по одеялу ладонью.

— Вот ты чудик, — я целую тебя в шею. — Взрослый мужчина, а ведешь себя как пацан иногда. Лежи и ничего не делай. Просто лежи…

Нежно-нежно и аккуратно спускаюсь языком по твоей груди, животу, ниже, еще ниже…

Природа берет свое.

Ты только на мгновение задерживаешься и спрашиваешь:

— Предохраняемся?

— Не дури! Я тебе верю.

Ты со звериным рыком переворачиваешь меня на спину и входишь так резко, что я невольно охаю.

— Возьми меня. Ты — мой!

— А ты — моя, — откликаешься ты.

Кровать дребезжит пружинами. Самая сладкая музыка вечера.

И она продолжится ночью.

Снова и снова ты будешь любить меня, снова и снова я буду кричать от восторга.

Все будет…

Все…

Я просыпаюсь от твоих ласк.

— Ей-богу, ты невероятный человек, — недовольно бурчу я. Слишком уж люблю утром подольше поваляться в постели. — То тебя не раскачаешь, то угомониться никак не можешь.

Я осекаюсь. Грубовато немного получилось. Но, видимо, ты пропустил мои слова мимо ушей. Судя по «боевой готовности» твоего организма, в соседнем номере сейчас тоже проснутся от моих стонов.

… И снова музыка.

Мы. Две буквы. Один слог. Полвдоха.

Мы. Непонятные в первую очередь друг другу.

Самые близкие люди, которым потребовалось так много времени для близости.

Люди, роман которых начался много-много лет назад…

Или всего несколько дней назад?

Где найти точку отсчета этого безумного чувства, которое превратило нас в жадных, ненасытных, горячих любовников?

Это вопрос совершенно ненужный.

А еще более ненужный вопрос — что будет дальше? Надолго ли этот роман? На день, месяц, год, вечность? Не знаю. И не хочу об этом задумываться.

Главное, что мы пока есть друг у друга.

Мы.