Психотерапия Часть 4

[responsivevoice voice=»Russian Female» buttontext=»Слушать рассказ онлайн»]

Психотерапия. Часть 4

— На данный момент девять часов утра, 20 третье марта две тыщи четырнадцатого года. — Простоты ради Инессе решила использовать вчерашний денек. Вчера было воскресенье. Выходной денек для большинства, исключая неких ненормированно работающих психотерапевтов. — Что ты видишь впереди себя, Стас?

— Тарелку. — Глас ребенка немножко понизился. В нём, как это нередко характерно загипнотизированным, проявились глухие ноты. — Желтки. Один сферичен. Другой имеет немного овоидную форму…

Психолог сглотнула слюну.

Можно было, пожалуй, представить, что в девять часов утра выходного денька пациент будет или спать, или завтракать. Но повествовать о своём завтраке в настолько наукообразном стиле?

Совершенно некстати она сама ощутила голод.

— Уже 10 утра, Стас, — пытаясь отвлечься от гастрономической темы, перемотала время вперёд Инессе. — Что ты видишь вокруг? . .

Веки ребенка дрогнули и чуток сжались, как будто под приливом солнечного света.

— Парк, — выдохнул он. — Рядом стоят две карусели. Одна припоминает катапульту, а другая детский волчок…

Что ж, в этих мемуарах, по последней мере, нет ничего неблагопристойного. Все же Инессе, ощущая лёгкое неудовольствие, переместила пациента во времени ещё на час вперёд. Потом — ещё на один час. Чуток позднее — на час с половиной.

Что она рассчитывает отыскать?

Если её целью является поиск укрытых обстоятельств и узлов ненужного школьного поведения, то стоило бы перенести пациента ближе к учебным денькам. Хотя она не настолько уж опытнейший гипнотерапевт, так что, может быть, лучше потренироваться сначала на уже доступных временных интервалах?

— На данный момент семь часов вечера, Стас, — произнесла она. Решив сходу проскочить солидный кусочек суток — как ввиду предчувствуемого однообразия ожидаемых событий, так и ввиду приходившейся как раз на этот кусочек первой встречи пациента с Инессе. — Семь часов и 30 четыре минутки.

Почему бы не проверить теорию, по которой человек на неосознанном уровне всегда с высокой точностью чувствует время?

— Что тебя окружает? . . — задала она вопрос.

Дыхание ребенка немного участилось.

— Комната.

С подобного рода многоречивостью юноша мог бы быть принят за собственного в Лаконии.

— Твоя комната, Стас? — сделала глас чуток вкрадчивее Инессе.

— Да…

Нет, его дыхание определённо стало сбивчивым. Руки, лежавшие на локотниках кресла, задрожали удивительно знакомой дрожью.

Психолог облизнула губки. Почему они, так же как и гортань, вновь пересохли у неё?

«Ты же специалист, Инессе. Ты знаешь, как всё это элементарно и примитивно. Да, в этой способности — которая частично сродни подглядыванию — есть нечто фривольное и дразнящее, в особенности тебе с твоей неустойчивой личной жизнью, но не следует вводить свои трудности в кабинет для работы».

Она облизнула губки опять.

— Что ты делаешь, Стас? — спросила она. И здесь же закусила губу. Она всё равно задала этот вопрос — который не должна была задавать.

Юноша, вобщем, не спешил отвечать. Руки его меж тем, как будто следуя заученной памяти мускул, сползли вниз с локотников кресла…

— О чём ты думаешь, Стас? — чуток мягче поинтересовалась Инессе.

Такая формулировка чуть ли войдёт в противоречие с подростковыми комплексами посильнее, чем всё произнесенное ранее. В конце концов, на прошлом сеансе он ведь уже описывал свои грёзы?

— О… — Глас ребенка осёкся, дыхание тоже прервалось — на миг. — Я… думаю о…

Веки его задрожали, грозя нарушением транса.

— Для тебя ведь хотелось бы на данный момент лимонового мороженого, не правда ли, Стас? — заполнила собственный глас до максимума сладостью и благоуханием Инессе. Что угодно, только бы увести мысли пациента от небезопасной темы. — Почувствовать его кислинку и холод на языке. Насладиться медленным скольжением его капелек по горлу…

Дыхание ребенка замедлилось, став стабильным. Через соединяющую их ниточку незримой связи — которую науке тяжело разъяснить — она ощущала, что пациент всё ещё в трансе.

Но что все-таки тогда минутку вспять чуть ли не оборвало его, практически возвратив Стаса к действительности?

Инессе облило душем леденящей гипотезы.

— Ты слышишь мой глас, Стас, — как можно мягче и как можно глуше произнесла она. — Глас, исходящий непонятно откуда. Глас, ведущий непонятно куда. Глас оплетает тебя, укрывает слоями тёплого одеяла, дарит покой. Ты не знаешь, кто я и из каких пространств говорю с тобой. Ты хочешь только слушать меня и тонуть в нежном озере моей речи, погружаясь всё поглубже и поглубже…

Несколько мгновений она помолчала, прислушиваясь к практически неуловимому дыханию парня.

— На данный момент 20 третье марта две тыщи четырнадцатого года, девятнадцать часов 30 четыре минутки, — тихо прошептала психолог. Чтобы вспомнить необходимое время, ей потребовалось усилие. — О чём ты на данный момент думаешь, Стас? О чём мечтаешь?

В звонкой тиши чётко раздался звук сглатываемой слюны — и это была не слюна хозяйки кабинета.

— Об… Инессе… — краснея, выдохнул ребенок. Пальцы его вцепились в кожу кресла.

Брови её взметнулись.

— О твоём психологе? — Кажется, глас её ещё никогда не был таким бархатным. — Для тебя она нравится?

Благодаря проведённому минуткой ранее внушению субъект в кресле напротив даже смутно не принимал на данный момент свою собеседницу как психолога Инессе.

— Д-да, — приотворив и вновь закрыв рот пару раз, до того как отважиться с ответом, выжал он.

— Что конкретно в ней больше всего завлекает твоё внимание, Стас? — Интонации голоса Инессе оставались такими же нежными, а речь — неторопливой. — Опиши свои фантазии о ней… расслабленно, не спеша.

Конечно, она не задумывалась, что озабоченного тинейджера пред ней могло заинтриговать её чувство юмора, мозг либо, например, начитанность Юнгом, книжки которого стоят на полочке у неё в кабинете?

— Меня лишают рассудка… её колени, — все ещё покрытый краской и тяжело дышащий, признался Стас. — Её тонкие, немного посверкивающие золотые колготки… вызывают безрассудную жажду коснуться их. Так охото, чтоб она… чуток сдвинула выше край платьица…

От сардонично-ледяного философа, осаждавшего её вчера едкими вопросами и напрочь невосприимчивого к её чарам, не осталось ничего. В кресле напротив поёрзывал вспотевший от похоти ребенок, пальцы которого всё ещё стискивали из последних сил кожу локотников, но временами смещаясь на миг ниже.

— Не смущяйся, Стас, — психолог мягко снизила глас. — Ты в собственной комнате, ты совсем один и ты полностью можешь дать волю рукам.

Ладошки тинейджера совсем соскользнули вниз с чёрно-бордовых локотников.

— Скажи, — тихо прошептала Инессе, — что бы для тебя хотелось… чтоб она… сделала? Просто для примера… Вызови на волю легионы образов…

Несколько мгновений пациент молчал, и только большая дрожь его рук — то стискивающих пальцы чуть ли не до боли, то расслабляющихся вновь — гласила о бурной работе воображения.

— В-вытянула… ногу, — отрывисто выдохнул он. — К примеру, во время 1-го из собственных психотестов… Когда я расставляю галочки в квадратиках, растянула вперёд свою ногу, обтянутую тканью колгот… и опустила белоснежный каблучок… прямо мне на промежность. Немножко поиграла им… м-мешая заполнять тест…

Пытаясь подать глас, Инессе не без удивления ощутила комок у себя в горле. С чего бы вдруг?

— А позже? — кашлянув, спросила она.

— Строго опешила моему состоянию брюк. — Кажется, ребенок чуть дышал. — Повелела мне переодеть их, до того как ворачиваться к тесту… а так как сменной одежки тут нет, просто снять с себя… штаны и бельё… полностью…

Ещё некое время в кабинете правило молчание. Инессе изловила себя на том, что практически не дышит сама.

— И ты бы сделал это, Стас? — Она заполнила собственный шёлковый глас нотами лёгкого — едва-едва уловимого — удивления. — Ты бы подчинился?

— Да, — единым выдохом вылетело из лёгких пациента.

Инессе помолчала ещё малость, чувствуя, как кровь начинает ритмично постукивать в её висках. Кажется, она собиралась задать ему некий вопрос. Что-то, касающееся авторитарного подхода?

— Скажи, Стас, — она неудобно сглотнула слюну, — для тебя ведь нравится подчиняться? Для тебя… — психолог минутку помедлила, — приятно, когда женщина дает для тебя приказ? Вынуждает… совершить нечто зазорное?

Последние слова она чуть ли не шепнула.

— Оч-чень, — после паузы выдохнул ребенок.

Чем была вызвана пауза — гипнотической заторможенностью, смущением либо осознанием отсутствия схожих ситуаций в собственной реальной жизни? Может ли сказать, что любит ананасы, человек, который денно и нощно грезит о их, но реально не пробовал ни 1-го?

Как Инессе ни старалась, ей не удавалось собрать мысли в единое целое. Неуж-то ей остаётся сейчас едва плыть по течению?

— Ты нередко фантазируешь об этом, Стас? — Ладошки подросткового психоаналитика почему-либо взмокли. Неудобно отерев их о платьице, она нашла, что край подола при всем этом немного фривольно задрался, но не стала его поправлять. — Расскажи об… об этих фантазиях.

Тех оказалось много.

Так много, что психолог, хотя и практически утратив от наплыва эмоций счёт времени, несколько раз всё же кидала опасливый взор на часы.

Они были по-детски бесхитростны, но в то же время кое-чем неуловимо дики, то рождая у Инессе лёгкое смущение и дурноту, то вызывая несуразную усмешку, то побуждая опять скрестить колени.

Фантазия о проходящих мимо балкона девицах, обманом выманивающих у тогда ещё малеханького мальчугана бинокль, потом соглашающихся возвратить его только в обмен на возможность подержать штаны, но в конечном итоге оставляющих мальчугана без нижней одежки вообщем и со хохотом заставляющих его делать прямо на балконе всякие неприличные вещи. Фантазия времён первой школьной линейки — о первоклассницах, пользующихся наивностью едва-едва пошедшего в школу пацанёнка и убеждающих его в неотклонимой необходимости совершить среди класса нечто не полностью обыденное.

Фантазия странноватая и гастрономическая, на вид куда более поздняя, где пара таинственно хихикающих одноклассниц, для чего-то касаясь коленок друг дружку бананами и другими элементами школьного завтрака, вроде бы с деланной неохотой соглашаются вовлечь Стаса в свою игру — по ходу чего нежные пальчики Лины, одной из одноклассниц, медлительно и скользко размазывают его же творожный сырок и апельсинный йогурт по изнанке его белья, заставляя Стаса чуть не умереть от блаженства, но в то же время вынуждая его проходить в запятанных брюках весь остаток денька под саркастическими взорами школьниц. Фантазия чуток наименее одичавшая, но более бредовая, о сверстнице Оксане — на этом повороте сюжета ребенок постоянно багровел — чья теплая ладошка также ухитряется в разгар написания школьного сочинения просочиться Стасу прямиком меж ног, после этого сладкий шепоток доносит до него условия ультиматума: если он желает, чтоб неземное удовольствие длилось, не прекращаясь ни на минутку, пусть напишет об этом прямо на данный момент в сочинении — о собственных невысказанных пожеланиях в адресок одноклассницы Оксаны и её руки.

Создатель рассказа: Юбиквали

[/responsivevoice]

Category: Подростки